Внимание!
Доступ к записи ограничен
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (3)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Пейринг/Персонажи: Милки Вей
Категория: джен
Рейтинг: G
Размер: 685 х 882
Примечание/Предупреждения: Милки любил, когда Марс брал его с собой на работу. Вечером из окна кабинета он мог наблюдать свою маленькую вселенную.
Задание: персонаж - Милки, сеттинг - бизнес/офисы
читать дальше

- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (16)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Название: И снова здравствуй
Размер: мини, 4200 слов
Пейринг/Персонажи: Пикник, Сникерс
Категория: джен
Жанр: мистика с примесью драмы и ангста
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Сникерс опять вляпался в неприятности.
Примечание: будущее!АУ, упоминается смерть персонажа, спойлервсе не так страшно как кажется. Он переродится. является альтернативным концом текста Если придется
Задание: Кануть в Лету
читать дальшеПикник сидел у свежей могилы и смотрел, не моргая, на черный лес виднеющегося позади кладбища. Он не чувствовал ничего, только пустоту, выжженную болью и горечью. Дыру величиной с кратер на Луне, которая осталась в душе после смерти Сникерса. Мир с его смертью померк, стал бесцветным и безвкусным. В нем не осталось ничего ценного.
— Долго ты еще собираешься тут торчать? — Марс вырос из его тени, обрастая плотью. Пикник скользнул по нему безразличным взглядом и снова уставился на лес. Марс закурил, ожидая его ответа.
«Все-таки мне повезло, что призванный по дурости демон оказался Марсом. Был бы кто другой, мы столько не прожили», — подумал Пикник. Оглядываясь назад, он мог сказать, что они прожили вместе со Сникерсом насыщенную жизнь, в которой было всякое, своеобразный коктейль из боли и счастья. Пикник уже не помнил и не считал, сколько раз был на пороге смерти, сколько раз Марс мог бросить его умирать. Но он приходил на выручку, когда Пикник не мог справиться сам. Приравнивал потом услугу за спасение к долгу и учил справляться со всем самостоятельно. Учил контролю и подавлению демонических желаний, чтобы не разорвать на куски любого попавшего человека. Убивать людей Пикник так и не привык, убитые все так же приходили ему в кошмарах. Каждый раз, нажимая курок, Пикник чувствовал сожаление, он тихо просил прощения, у убитых людей, смотря, как пистолеты с жадностью поедают их души. Хуже убийства было то, что теперь ему приходилось есть души людей. Привычная еда блекла и проигрывала по вкусу человеческой душе. Пикник оттягивал эти моменты, как только мог, но пару раз в год ему приходилось идти и на это, иначе он бы сорвался и съел Сникерса. «Уж лучше это будут души каких-нибудь подонков», — Пикник ненавидел себя за такие мысли, но выбирать не приходилось. Когда Пикник, наконец, выплатил свой долг Марсу, то с ужасом понял, что ничего, кроме как убивать, он не умеет. Он бросил учебу, вляпавшись в долги. Пикник сам обрел себя на этот ад, много лет назад. И не жалел, что это все не пришлось переносить Сникерсу. Уж лучше Пикник утонет в этой тьме, чем Сникерс. Пикник подумал и остался работать на Марса. У него прекрасно получалось усмирять демона, когда Пикник не мог удержать контроль; правда, после этого Пикник был скорее мертв, чем жив. Но зато он никого не сожрал, и Пикник был ему благодарен за это.
— Марс, съешь остатки моей души? — вдруг спросил Пикник. Он знал, что души демонов невкусные, и от них воняет тьмой, но надеялся, что его душа еще пахнет человечинкой. Слишком больно жить дальше без Сникерса. Он думал, что сможет подготовиться к этому моменту, когда Сникерс состарится и умрет, в отличие от него, получившего проклятье — бессмертие. Было не выносимо смотреть на Сникерса и видеть, как его жизнь утекает, словно песок в часах. Но нет. Даже зная, когда за ним придет смерть, он не смог выдержать этот удар. Мир пошатнулся и рухнул, провалился вместе с гробом в холодную землю.
— Тогда ты больше никогда не переродишься, — заметил Марс, выдохнув дым. — Твой Сникерс, как и все души, через пару сотен лет переродится, тогда и встретитесь.
— Я не смогу прожить эту пару сотен лет, — вымученно улыбнулся Пикник. Получилось ужасно, Марс посмотрел на него с жалостью. — Развалюсь на куски раньше.
— Как же вы меня достали, чертовы молокососы! — разозлился Марс. Он порылся в своем дыме и поставил перед Пикником кувшин. Пикник тут же скривился, вспомнив отвар, которым Марс его поил для защиты души от демонических пистолетов. — Пей.
— Что это? Очередная отрава? Может, без лишней боли убьешь? — Пикник вопросительно посмотрел на Марса.
— Это вода, — терпеливо объяснил Марс. — Вода, набранная из Леты. Реки забвения. Слышал?
— Я не хочу забывать Сникерса и чтобы мои воспоминания стерлись без следа, — тут же отказался Пикник.
— Не бойся. Ты демон и не забудешь о нем полностью. Только на время, когда снова встретитесь, твои воспоминания распечатаются и вернутся, — успокоил его Марс. — Если тебя не убьют охотники раньше.
— И сколько я буду должен? — спросил Пикник, поднимая кувшин. Он все еще сомневался, но точно знал, что сам не сможет пережить смерть дорогого ему человека.
— Будешь работать на меня, как и работал, — только и ответил Марс.
— Ладно, — согласился Пикник.
Все равно больше он ни на что не способен. Какой дурак возьмет на работу демона? Да еще и убийцу?
Пикник прислонился к горлышку губами и сделал первый глоток. Обычная вода, как и говорил Марс. Пикник принялся ее пить. С каждым новым глотком воспоминания блекли и тускнели, утекали, словно песок сквозь пальцы, а с ними и мир вокруг. В глазах мелькали темные пятна, голова закружилась. Чем меньше воды оставалось, тем больше его душу выворачивало наизнанку.
— Допивай до дна, — велел Марс, когда Пикник, испугавшись того, что почти не помнит лица Сникерса, отстранился от кувшина.
Пришлось подчиниться. Пикник допил до дна и отставил кувшин, вытерев мокрые губы рукавом.
— Почему я до сих пор помню о тебе? — хрипло спросил Пикник и, принявшись массировать виски, посмотрел на Марса.
— Это пока, — заметил Марс.
В этот момент Пикника накрыло внезапной болью. Она прошла цепной волной по всему телу, словно электрический разряд, и засела в голове. Пикник скорчился и заорал, а затем сам не понял, как вырубился. Боль вынесла его из сознания.
Пикник слабо пошевелился, со стоном поднимаясь с холодной земли. Во рту стоял неприятный привкус жухлой травы. Пикник сплюнул, кутаясь в свой плащ. Тело трясло от холода, и никак не получалось согреться.
— Мама, там бомж, — показала на него пальцем какая-то пятилетняя девчонка.
— Милая, некрасиво показывать пальцем, — отчитала ее мать и тут же утащила дочку с собой.
— Блядство, опять какой-то отравой босс напоил, — простонал Пикник, оглядевшись. Он ни черта не помнил о том, как оказался на кладбище. Он встал, отряхнул от штанов грязь и посмотрел на фотографию на могильной плите. С нее на него смотрел неунывающий старичок.
— Чертовщина какая-то, — выругался Пикник. Он покрепче закутался в плащ и пошел прочь. Его не покидало ощущение, что он забыл о чем-то и ком-то важном. Но никак не мог вспомнить — в голове было пусто, будто кто-то выел большую часть его воспоминаний. — Потом вспомню.
***
Сникерс, шатаясь, брел по темному коридору и тихо матерился. По спине бегали неприятные мурашки. Он опирался одной рукой о стену — так идти было легче. В коридоре стояла мертвая тишина, от соседей не было ни звука, даже от самых шумных. Такая тишина бывает в старых фильмах ужаса перед тем, как на главного героя нападет какой-нибудь притаившейся на потолке монстр. Если бы сейчас на Сникерса что-нибудь капнуло, он бы заорал во все горло и бросился бежать, не разбирая дороги.
«Успокойся, идиот. Никто на тебя не охотится», — уговаривал себя Сникерс. Он шел медленно и осторожно, всматриваясь в темноту. Из-за ударившего в голову алкоголя ему казалось, что там кто-то рыскал. Надо все же накопить денег на операцию по модификации глаз. Сейчас было модно что-нибудь себе вживлять для улучшения скорости или зрения — биотехнологические имплантаты творили чудеса. Хочешь рог — сделают тебе рог. За деньги слепят все, что угодно, не спрашивая, зачем это надо. Только вот Сникерс ненавидел хирургическое вмешательство; не нравилось ему, когда копались в его теле. Он считал, что его тело и так хорошо, не было нужды его улучшать. Да и денег лишних не было.
Сникерс вдохнул. Ночное зрение ему бы сейчас пригодилось. Где-то там, в темноте, должна быть дверь в его квартиру. На его этаже накрылся сенсорный датчик, отвечающий за освещение, и никто не торопился его менять. Сникерс стиснул в руках садившийся коммуникатор. Его заряда вряд ли хватит на один звонок, если на него сейчас нападут. Но, может быть, хоть голограмму преступника увидят, в случае чего. Сникерс тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. Из-за странных снов он постоянно думал о такой чуши, как перерождение и существование всякой нечисти. Слишком привычен и понятен был век старых фильмов.
«Это разыгравшееся воображение. Не ждет меня сосед с тесаком в руках», — подумал Сникерс и сделал еще пару шагов. Все из-за друзей-придурков, нарассказывали ему всякий страшилок, а сегодня полнолуние — как назло.
«Шестьдесят седьмая. Шестьдесят восьмая», — считал Сникерс пройденные квартиры. Он остановился, не решаясь идти дальше. Сделай он шаг — и окажется как раз перед дверью своего жуткого соседа. Сникерс никогда не видел, чтобы он выходил из квартиры днем, шторы в его квартире всегда были задернуты, Сникерс даже специально проверил и отсчитал нужные окна. Не говоря о том, что сосед был высоким и одет он всегда только в черное, а капюшон плаща скрывал лицо, уродливый шрам с левой стороны от брови до скулы и холодный взгляд убийцы. Пикника Кэдбери — Сникерс спросил у консьержек — боялись все в доме, а родители пугали им своих детей, если те не слушались.
Сникерс даже подумывал анонимно позвонить в полицию и заявить о подозрительной личности, проживающей по соседству, и так и сделал, но, когда он назвал имя и фамилию, его вызов проигнорировали. И не только его. Он случайно подслушал разговор двух дамочек, пока поднимался на свой этаж: одна из них жаловалась, что полиция всячески игнорирует звонки, связанные с парнем из шестьдесят девятой квартиры.
«Подозрительно все это», — подумал Сникерс тогда. Разум говорил бросить это дело и не пытаться искать правды, но любопытство постоянно подстегивало его на продолжение поисков.
Да и сны эти еще. Больше они походили на забытые воспоминания — такие реалистичные, словно виртуальная реальность Сети. С каждым годом она становилась все ощутимее, в ней можно чувствовать вкус и запах, даже боль. Когда-нибудь весь мир переберется в Сеть; не надо будет выходить из дома, чтобы добраться до работы.
Сникерс даже начал думать, что кто-то проводит над ним эксперименты по регулировке настроек Сети, — слишком уж долго он видел эти сны. Но ограничив выходы в Сеть, Сникерс убедился, что это не так. Сны продолжали сниться с тех пор, как жуткий сосед поселился рядом.
Один раз Сникерсу посчастливилось увидеть Пикника днем. К нему приехали двое полицейских на один из вызовов, Сникерс как раз рано вернулся с учебы. Он еще тогда очень долго искал ключ-карту от своей двери — любопытно было посмотреть, что будет. Пикник открыл дверь с таким диким и злобным видом, будто хотел собственными руками разодрать посмевших его потревожить. Один из полицейских что-то сказал — видимо, причину прихода. Пикник кивнул, пропуская их в квартиру. Сникерс не смог услышать, о чем они говорили, как бы он не старался подслушать. Полицейские ушли быстро, бледные и напуганные.
Однажды он столкнулся с жутким соседом в коридоре, врезавшись в него. Сникерс побледнел, когда заметил, что у него скрывается под плащом. Тот, проследив его взгляд, лишь оскалился, глянул на него безразлично и ушел, таща с собой большой чемодан. Именно тогда он убедился, что Пикник любит носить с собой древнее оружие: тесак, два крупных пистолета вместо популярных сейчас лазеров. Сникерс не рассмотрел в кобуре, но знал, что это парные пистолеты, черный и белый фирмы Уайлди — у обоих были одинаковые гравировки.
Год назад ему начали сниться сны о том, как Пикник приходит к нему, уставший и мрачный, перемазанный кровью и с потухшим взглядом. Он выглядел моложе, чем сейчас, и без шрама. Того Пикника хотелось обнимать, говорить ему какие-нибудь глупости, проверяя, не ранен ли он. Сникерсу снились и кошмары о жутком Пикнике-соседе — как он выносит мозг твари, напавшей на него и загнавшей его в тупик. Этого Пикника Сникерс боялся и старался обходить за километр. Он бы давно переехал, если б мог позволить себе что-то дороже комнаты в общаге.
Сникерс попросил Натса пробить личность Пикника по всем базам данных. Тот сказал, что досье Пикника засекречено — защиту взломать он не смог, и лучше Сникерсу не совать в это дело свой любопытный нос. Потому что Пикник один из «Меченых» — наемников, работающих на правительство и выполняющих грязную работу, убирая неугодных. Это объясняло нежелание полиции реагировать на вызовы: для них «Меченых» вообще не существовало.
Сникерс остановился и замер. По телу прошла волна ужаса, волосы встали дыбом. Он остро почувствовал чужое присутствие. Сникерс не мог разобрать, с какой стороны. Его сердце забилось громко и бешено, когда он услышал, как кто-то поднимается по лестнице, стуча когтями о мрамор ступенек. Выше и выше.
Их было несколько. Страшная лохматая тварь показалась на слабо освященной лестничной площадке, и, заметив Сникерса, оскалилась, капая слюной из клыкастой пасти. За ее спиной показались еще три такие же твари, только размером поменьше.
«Это не собаки», — с ужасом сглотнул Сникерс, обливаясь холодным липким потом. Он бросился вперед, и тварь с рыком сорвалась с места. Дальше Сникерс плохо понимал, что произошло.
Впереди щелкнул предохранители. Сникерс чуть не заорал, когда к нему из темноты кто-то шагнул. Его с силой впечатали в стену, и он больно ударился спиной и затылком. Затем его оглушило начавшимися выстрелами, а что-то с глухим хрипом упало рядом. Сникерс зажмурился и заткнул уши. Тело словно примерзло к бетонной стене и никак не хотело двигаться.
«Бежать. Надо бежать», — мысленно твердил своему телу Сникерс и не мог сделать не шагу.
Шок разбудил воспоминания. Что-то похожее уже происходило с ним месяц назад, в чертово полнолуние. Он летел ночью на своей доске, лавируя в потоке ветра, когда заметил, что за ним кто-то гонится, передвигаясь по стенам многоэтажек. Те твари выглядели еще страшнее, чем эти, и двигались очень быстро. Сникерс никак не мог оторваться от них даже на максимальной скорости, и на улице было не души — будто город вымер или замер. Сникерс не мог ни до кого дозвониться, сигнал не проходил.
Одна тварь задела когтистой лапой край доски, и Сникерс тогда чудом не разбился. Спикировал вниз, он упал в пруд — вода была ледяная. Он кое-как доплыл до берега, выбрался, осматриваясь.
Твари спрыгнули к нему: одна сбила его с ног гибким хвостом, вторая бросилась на него, раскрыв клыкастую пасть, собираясь откусить ему голову.
Два выстрела.
Сникерса забрызгало мозгами упавшей рядом твари, а затем его вырвало недавним ужином от вида развороченной башки и вони. Другая тварь свалилась, позади, дергаясь в судорогах. Когда Сникерс смог поднять голову, отдышавшись, рядом обнаружился Пикник, который интересом наблюдал за ним.
— Не повезло тебе, — сказал он, хищно улыбаясь.
Тьма накрыла его моментально, Сникерс даже понять ничего не успел, как вырубился. Очнулся он дома с головной болью и неприятным вкусом во рту. Он не помнил, как добрался до дома, а тело ломало от температуры. Он тогда свалился с простудой на пару дней.
От вернувшихся воспоминаний Сникерса снова затошнило, и голова раскалывалась от боли и шума. Выстрелы закончились. В глаза ударил свет фонарика.
— Опять ты! — зло сказал Пикник, больно хватая Сникерса за подбородок и заставляя посмотреть на себя. — Ты меня достал.
— Что? — не понял Сникерс. Он никак не мог сфокусировать взгляд — свет резал глаза.
— Вечно ты мешаешь моей охоте. Как ты вообще прошел через мой барьер? — раздраженно переспросил Пикник.
Сникерс отодвинул от лица фонарик.
— Не видел никаких барьеров! — огрызнулся он, не понимая, что от него хотят. Он вообще жертва в этой ситуации, это его хотели сожрать какие-то монстры! «Снова», — поправил себя он. — Что это за твари вообще?! — он кивнул на мертвые тела.
— Это тебя не касается, — отстранился от него Пикник и направился к своей квартире. Сникерс отлип от стены и рванул следом.
«Касалось еще, как касалось», — особенно когда память снова выдала какое-то странное воспоминание о старости и ничуть не изменившемся Пикнике рядом.
— Охуел! Меня чуть не сожрали вообще-то! — возмутился Сникерс, заскочив за Пикником в квартиру.
Только когда дверь за ним с хлопком закрылась, и автоматически сработали замки, он понял, куда зашел.
— Босс, это я. Он снова влез в мою охоту. Может мне его сожрать? Он вкусно пахнет, — Пикник его игнорировал и с кем-то говорил через наушник. Он даже облизнулся, скотина, посмотрев на застывшего Сникерса.
Сердце Сникерса пропустило удар, а потом снова забилось как бешеное. Да такими темпами он скопытится от сердечного приступа раньше, чем доживет до тридцати. Или чокнется, ненормально, когда сны оказываются утерянными воспоминаниями.
— Только попробуй, — Сникерс нашарил в кармане коммуникатор. Еще он пытался открыть дверь и свалить к себе, но дверь не поддавалась, Пикник сложил руки на груди и наблюдал, довольно скалясь.
— Если ты его съешь, потом будешь убиваться, — вырос из тени Сникерса хмурый тип. Сникерс отскочил от двери, сбив тумбочку для обуви, и врезался лбом в стену. Сникерс уже чувствовал, как на лбу росла шишка.
— Какая нервная молодежь, — заметил хмурый, хмыкнув.
«Марс», — вдруг подумал Сникерс. И подскочил. Он знал этого типа, знал, как его зовут, никакие это были не сны о прошлом века. Новые воспоминания обрушились на него внезапно, словно снежной лавиной, погребая под собой. Сникерс схватился за голову: боль была такой сильной, и казалось, что голова вот-вот взорвется. Сникерса трясло; он вмиг почувствовал все то, что чувствовал прошлый-он в веренице воспоминаний, от детства до старости и смерти. В миг, когда прошлый-он умер, Сникерса отпустило.
Мир перед глазами мигнул и погас.
— Он помер? — услышал он над собой голос Пикника.
— Нет. Просто без сознания. Человеческий мозг не привык помнить о прошлой жизни, это тяжело для сознания. Для этого их души проходят через Лету и пьют ее воду, чтобы забыть о своей прошлой жизни, — объяснил Марс.
— А этот тогда почему помнит? — не понял Пикник.
— Судьба такая, — ушел от ответа Марс.
— Он типа особенный? — спросил с усмешкой Пикник. — Поэтому он вкусно пахнет и на него вся нечисть сползается?
«Как это стремно прозвучало», — подумал Сникерс. Он со стоном открыл глаза, непонимающе глядя на обоих демонов. Сникерс не мог понять, что он делает, лежа на прохладном полу, почему ему так хреново, хотя он вроде не так сильно напился.
Он не мог понять, в каком времени он очнулся. Если б не шишка на лбу, прикосновение к которой отдала болью, он бы решил, что спит. И эта чертовщина ему снится. Такое уже было, когда Марс вернул его воспоминания о Пикнике, когда тот отработал свой долг.
— Пикник, мудак. Ты опять что-то отрабатывал за моей спиной? — спросил Сникерс. Пикник непонимающе моргнул и посмотрел на Марса. Тот лишь пожал плечами, мол, сами разбирайтесь.
— Ты меня не узнаешь? — рассеянность спала, ее место заняла паника. Сникерс был уверен, что это его Пикник. Да и Марс был тем же, он вообще не изменился. — Это же я, Сникерс!
— Узнаю. Надоедливый сосед, который вечно влезает в охоту, — фыркнул Пикник. Он смотрел на него, как на чужого — именно как на случайного соседа. В его взгляде не было той теплоты, с которой он смотрел на него раньше. Сникерс поднялся на ноги, шагнул вплотную к Пикнику. Схватился за плащ, не давая отстраниться.
— Это такая шутка? Ты меня разыгрываешь? — осипшим голосом спросил Сникерс, тряся его. — Что за херня, Пикник?!
— Отвали, — грубо оттолкнул его тот. Сникерс чуть не упал, ноги не слушались. Стоять с каждый секундой становилось сложнее, будто пол шевелится под ногами. — Марс, у него крыша поехала.
— Ты правда меня не помнишь? — не верил в происходящее Сникерс. Он попятился, пока не уперся в стену. — Мы же через столько прошли.
— Нет. Мы где-то раньше виделись? — спросил Пикник. Он не верил, Сникерс прочитал это в его взгляде. — Я не связываюсь с людьми.
«Он меня забыл. Вычеркнул из своей жизни, — Сникерс смотрел вперед бессмысленным взглядом. Было больно. Очень больно. Теперь Сникерс почувствовал на своей шкуре, каково это, когда дорогой тебе человек не помнит о твоем существовании. — Но меня к нему тянуло. А он смотрит на меня, как на еду», — Сникерс невесело усмехнулся.
Он не знал, как дальше жить со свалившимися на него воспоминаниями о прошлой жизни. Он медленно обвел взглядом комнату, ища выход. Хотелось остаться одному и подумать. Он увидел Марса, и апатию как рукой сняло, на ее месте развернулась злость.
— Ты. Это все ты! — заорал Сникерс, он рванул к Марсу. — Ты что с ним сделал?! И не смей больше трогать мои воспоминания! — рявкнул Сникерс. Ему было плевать, что это демон.
— У него истерика? — спросил Пикник, с интересом наблюдая, как Сникерс хватает Марса за рубашку и прижимает его к двери. — Его чуть не сожрали низшие демоны.
— Погуляй, — велел Марс к Пикнику. — И убери за собой свинарник в коридоре.
— С чего бы? — прищурился тот. Он хотел посмотреть на шоу, которое устроил Сникерс.
— Ты не слышал? — Марс не обращал внимания на Сникерса, как будто тот не держал его за грудки.
— Эта работа людей. С какого фига я этим должен заниматься! — рыкнул Пикник.
— Пикник, — тихо приказал Марс, бросив на него ледяной взгляд. У Сникерса самого мурашки пробежали от этого негромкого голоса.
Пикник стушевался. Хмыкнул и пошел к двери.
— Да пожалуйста! — бросил Пикник. Дверь открылась, пропуская его в коридор и закрылась, оставляя Сникерса и Марса наедине.
— Что ты с ним сделал? — повторил свой вопрос Сникерс. — Верни ему воспоминания!
— Это невозможно. Он должен сам вспомнить, — отозвался Марс. Сникерс почувствовал, как руки налились тяжестью, словно бы на них что-то давило. Он убрал руки от Марса. Ощущение тяжести пропало. — Успокоился?
— Что ты с ним сделал? — требовательно спросил Сникерс. — Тебе так нравится издеваться над нами? Зачем ты забрал его воспоминания?
Марс усмехнулся нехорошо и жестоко.
— Издеваться? — уточнил он. — Малыш, это был единственный способ его спасти. Не выпей он воды из реки Забвения — сдох бы на первом же задании. Потому что не смог жить дальше без тебя. В отличие от тебя. Если он умрет, то его душа никогда больше не возродится.
— Это ты его в чудовище превратил! — разозлился Сникерс.
— Видимо, не все воспоминания к тебе вернулись, — заметил Марс. — Тебе напомнить из-за кого он стал чудовищем? Кто меня призвал? Ты живешь только благодаря жертве этого ребенка.
— Без тебя знаю, что никогда не смогу искупить свою вину. Я до сих пор себя ненавижу и виню за этот идиотский призыв, — горько выпалил Сникерс. С вернувшимися воспоминаниями вернулось и забытое чувство вины. — Я могу заключить с тобой сделку?
— Нет. Я уже отвечал тебе на этот вопрос. Никто не в силах очистить душу от тьмы и превратить демона опять в человека, — отрезал Марс.
— Что мне теперь делать? — спросил Сникерс. Вся злость выветрилась, и теперь он чувствовал себя разбитым и подавленным. — От меня больше не вспомнит?
— Вспомнит. Если ты ему поможешь, — обнадежил его Марс.
— Я заставлю его вспомнить. И ты мне не помешаешь, — воспрянул духом Сникерс. Марс закатил глаза.
— Связался на свою голову. Надо было вас сожрать, — вздохнул он и, вытащив сигарету, закурил.
Сникерс фыркнул.
— А теперь что это за твари? И почему Пикник их убивает? Вы же вроде все демоны? — спросил он.
— Работа у него такая, убивать демонов. За последние пятьдесят лет их развелось слишком много, Ада им мало, вот и лезут утолить голод. Охотники не успевали, — откликнулся Марс. — Да и мне надоело внимание охотников. Вот и предложил правящей верхушки сотрудничество. Они согласились, выбора у них не было.
— А что взамен? — спросил Сникерс.
— Нас не трогают охотники, и закрывают глаза на наши «перекусы», — сказал Марс. — Ты закончил с вопросами? Не хочу тут до утра торчать.
— Вообще-то нет, но на сегодня хватит. У меня и так голова разрывается от вернувшихся воспоминаний, — устало признался Сникерс. Марс кивнул. Дверь открылась, и Пикник вошел, весь заляпанный в крови.
— Я думал, вы никогда не закончите, — раздраженно заметил он. — Эй, а почему он еще в сознании? Ты не стер его воспоминания?
— Нет. Мне надоело, он все равно вляпается снова. Будем использовать как наживку, на него демоны сползаются как осы на мед, — хмыкнул Марс, и, кивнув Пикнику, исчез в тени.
— А меня спросили?! — возмутился тут же Сникерс, но никто ему не ответил.
— Откуда ты босса знаешь? — спросил Пикник, когда Марса исчез.
— От верблюда, — огрызнулся Сникерс и, добравшись до дивана, сел. Хотелось подойти и дать Пикнику по башке, чтобы вспомнил быстрее, но Сникерс не был уверен, что после этого выживет, если вдруг способ не сработает. — Ты ничего не вспомнил?
— Нет. Сколько бы ты не спрашивал, ответ будет один и тот же, — пожал плечами Пикник. — О чем вы говорили?
— О тебе, — честно признался Сникерс, внимательно посмотрев на Пикника.
— Это и так понятно, — качнул головой Пикник. — Мне теперь с тобой на охоты ходить? За что такое наказание?
— Что?! Какие охоты?... — начал было возмущаться Сникерс, а потом умолк, задумавшись. Если они станут напарниками — значит, будут проводить вместе больше времени. — Да. Придется. Мы теперь напарники, Пик. А напарников не едят.
— Мне не нужен напарник. Я привык охотиться один. Марс издевается! — зарычал Пикник и заметался по комнате, как зверь в клетке. — Гадство.
— Тогда не нужно было меня спасать! — воскликнул Сникерс. — Бросил бы на растерзание демону, но ты не смог! Кто тебя просил в одиночку в это лезть? Я настолько ненадежен и не могу разделить с тобой тяжелую ношу? Ты думаешь, я был счастлив, живя в неведении и с дырой в воспоминаниях? Я десять лет не помнил, что мы лучшие друзья! Что это я виноват в том, что ты стал убийцей и демоном! — Сникерс запнулся и умолк, тяжело дыша. Пикник замер и растеряно на него смотрел. — Я не чокнулся, просто накопилось. Давно надо было выговориться. Когда ко мне вернулись воспоминания, у меня срыв случился. До тебя я не мог дозвониться. Ты не представляешь, как я испугался, что тебя не стало! Я думал, он тебя сожрал, он демон ведь, с чего бы ему тебя отпускать. Потом от Баунти узнал, что ты был ранен охотниками и отлеживался в больнице. Я достал ее и уговорил, чтобы она привела меня к тебе. Чтобы я убедился, что ты жив. Хреново, когда только ты один помнишь.
— Извини, — тихо отозвался Пикник. — Я ничего из этого не помню.
— Вспомнишь — уверено заявил Сникерс. — Я от тебя не отстану, пока не вспомнишь. Вцеплюсь в тебя бульдогом и не отпущу.
— Ладно, — сдался Пикник и неуверенно улыбнулся, осторожно потрепав Сникерса по голове. Совсем как раньше, когда он пытался его приободрить. Губы его слушались плохо, он вовсе разучился улыбаться открыто и искренне. — Может, я что-нибудь вспомню, если ты рядом крутиться будешь.
— Буду, — пообещал Сникерс и завалился на диван Пикника. Он устал и вымотался — не хотелось сейчас ни о чем думать. У него была безумная ночь. Надо выспаться и завтра решить, что делать дальше.
— Эй. Чего разлегся? Вали к себе, — скомандовал Пикник. — Твоя дверь по соседству.
— Отстань. Сегодня я сплю здесь, тут на меня не нападут те зубастые твари, — отозвался Сникерс, проваливаясь в сон.
Он обязательно разберется со всем потом, когда проснется. Никуда теперь от него Пикник не денется.
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (2)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (8)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (3)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Доступ к записи ограничен
Доступ к записи ограничен
Размер: драббл, 853 слова
Пейринг/Персонажи: мейл!Линдт, Ронднуар, упоминается фем!Гарден
Категория: джен, намек на гет
Жанр: повседневность, немного мистики и драмы
Рейтинг: PG
Краткое содержание: когда все возвращается
Примечание: работа написана в рамках Лотереи и исторических событий и не является целью оскорбить чувства верующих и шипперов
Задание: Линдт, Ронднуар; по образу и подобию — фраза; ожоги, fire play — кинк; Средневековье — сеттинг; желание, содержание — слова
читать дальшеВнутри базилики безлюдно. Сквозь разноцветную мозаику просачивается вечернее солнце, золотящее настенную фреску. Доносящиеся с площади крики еретиков не нарушают умиротворенную тишину и кажутся одновременно чем-то посторонним, ненужным и правильным. Искупающим.
Собственные шаги отражаются эхом от высоких колонн и каменных скамеек. Подойдя к алтарю, Ронднуар насмешливо всматривается в образа святых и брезгливо крестится. На всякий случай.
— Молебен уже закончился, дон Ферреро.
Из боковой дверцы неслышно появляется священник. Ронднуар переводит взгляд на него: черная мантия, руки, сжимающие четки, и лицо, спрятанное в тени капюшона, — обычный вид, только почему-то по спине пробегает неприятный холодок. Об этом церковнике среди прихожан ходят разные слухи, во многих он вселяет благоговейный страх или трепет и будто бы подчиняет одним своим словом.
— Прошу простить меня, падре. — Ронднуар снова переводит взгляд на святых. Мученические выражения их лиц вызывают жалость и раздражение. — Я по делу. Вижу, приход приносит неплохую прибыль.
— Все в руках Господних, — в голосе церковника нет блаженного фанатизма, лишь твердая уверенность в собственных словах и вопрос об истинной цели его визита.
— Люди готовы отдать последнее, они боятся чумы и Святой Инквизиции, — Ронднуар не торопится отвечать, — их желание очиститься вполне объяснимо. Только может ли церковь на самом деле избавить их от грехов?
Риторический вопрос, за который легко угодить в безжалостные руки палачей. Провоцирующий целые восстания.
— Здесь каждый находит утешение для души, — спокойно говорит церковник.
Не двигаясь с места, пристально осматривает каждую фреску, каждый образ, словно убеждаясь в их наличии. В наступающих сумерках он кажется строгим и верным стражем церковных реликвий.
— Здесь: в базилике или в ваших объятиях, падре Линдт? — с поддевкой уточняет Ронднуар. — Скольких вы уничтожили во имя Господа?
— Ровно стольких, скольких вы приговорили к смертной казни, судья Ферреро, — отвлекшись от созерцания потолка, замечает церковник.
— Вы слепы, — с сухой злобой произносит Ронднуар. — Церковь ведет Италию к разрушению и подчинению чужеземцам.
— А вы тщеславны. И боитесь собственных поступков. Покайтесь.
Неожиданная правда коробит, а предложение задевает самолюбие. Но пока он оплачивает содержание прихода, никто не смеет ему указывать.
— Кто вы? — Ронднуар переводит разговор на унизительную тему. — За какие грехи себя истязаете, падре?
На руках церковника огромные волдыри и переплетающиеся шрамы: зажившие белые и совсем новые — красные. Перед глазами предстают горящие в полумраке свечи, капающий длинными дорожками на пузырящуюся кожу воск, и наполняет чувство, похожее на непроходящую душевную тоску. Церковник чуть крепче сжимает четки, но не прячет под длинными рукавами своего уродства.
— Не думаю, что вас это заботит, — его равнодушию и самоконтролю нет предела.
— Верно, — усмехается Ронднуар. — Я пришел сообщить о венчании моей кузины Гарден. Это радостное для всех нас событие состоится в конце следующего месяца.
Определить реакцию церковника невозможно: под капюшоном не видно лица, а пальцы так же спокойно сжимают четки. Его фигура, как и прежде, собранная, ничем не выдает волнения.
— Она не станет вашей. Не в этой жизни, — сильнее давит Ронднуар, уязвленный молчанием. Он знает о безрассудности Гарден, об их тайных свиданиях и греховной связи.
— Значит, в следующей, — безразлично говорит церковник и поворачивается, чтобы уйти.
— Вы верите в переселение душ?
— Мы создаемся по образу и подобию, — стоя спиной, отвечает церковник. — Я проведу обряд венчания.
— По образу и подобию, — задумчиво повторяет Ронднуар закрывшейся боковой дверце.
Шаги снова разносятся эхом, отражаются от колонн и устремляются в высокий свод. Ронднуар быстро покидает базилику — дело сделано. Пусть ересь о перерождении достается еретикам, а ему вполне хватит индульгенций для искупления собственных грехов.
***
Ронднуар массирует веки и потирает переносицу. В последнее время его не отпускают странные видения. Он списывает их на хроническую усталость и отсутствие личной жизни. И часто ловит долгие взгляды Гарден. Иногда она часами смотрит в окно или бездумно листает страницы электронной книги, прислушиваясь к каждому шороху. Несколько раз она останавливала его в коридоре, но Ронднуар только пожимал плечами на ее молчаливые вопросы. Оставшись без уехавших во Флоренцию Рафаэлло и Роше, они вдвоем ждут чего-то неизбежного.
— К вам посетитель, дон Ферреро, — сообщает в дверях личный помощник. Ронднуар смотрит на настольный календарь — на сегодня встреч не запланировано. Но и с пункта охраны не поступало тревожных сигналов. — Говорит, вы его знаете.
Он отстраняется, и в кабинет заходят три человека. В главном из них Ронднуар сразу же узнает того самого церковника, с кем вел задушевные беседы в своих мороках. Только в современном черном костюме, с зонтом-тростью и в окружении телохранителей. Он впервые видит его лицо и думает, что частично не ошибся по поводу слепоты.
— Чем обязан? — Ронднуар сохраняет привычное самообладание. Выключив ноутбук, закрывает крышку и отодвигает его от себя.
— За вами долг, — визитер невозмутимо садится в кресло напротив стола, — думаю, вы догадываетесь, какой...
Ронднуар почти не слушает — взгляд натыкается на затянутые в кожаные перчатки руки, сцепленные на коленях в замок, и на них же замирает.
— Все в порядке? — сомневается помощник после нескольких минут абсолютной тишины.
— Пригласите сюда синьорину Гарден, — наконец велит ему Ронднуар и откидывается на спинку кресла. — Ваши условия, синьор Линдт?
Если времена меняются, то люди практически никогда. Можно изменить обстоятельства, если они принесут пользу. И заодно проверить запас индульгенций на эту жизнь.
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (7)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Размер: миди, 5 900 слов
Пейринг/Персонажи: Марс, Натс, TYL!Баунти, TYL!Сникерс, мелькают Пикник, Скиттлз, Орбит, Милка
Категория: джен, преслэш
Жанр: фантастика, элементы экшна и драмы
Рейтинг: PG
Задание: персонажи – Марс, Натс, Баунти; сеттинг – революция; ключевое слово – витраж, вождь.
читать дальше
They come to bring shape to your mind
You know how to stop the intrusion
We all have to fight for our lives
Les Friction – Firewall
Свет над обеденным столом раздражающе мигал уже неделю. Может быть, даже больше, Марс как-то не обращал внимания, но сейчас очень хотелось просто залезть на стол и выкрутить эту чертову лампочку.
Но это было бы слишком броско, и в порыве раздражения Марс лишь погнул в руке алюминиевую вилку, а потом отодвинул от себя тарелку с салатом.
– Это уже третья за месяц, – между делом заметил сидящий напротив Натс. Он со скучающим видом ковырял вчерашний пирог, но мерцание ему, похоже, совсем не мешало. – Ты недоедаешь.
Он отложил ложку в сторону и, облокотившись на край стола, прошептал на грани слышимости: «Хочешь на диагностику?»
– А то ты не знаешь, какая на вкус эта синтетическая дрянь, – Марс закатил глаза, но вилку выпрямил и переставил тарелку назад.
– Не знаю, – Натс пожал плечами и лениво продолжил трапезу.
Марс не был до конца уверен, врал он в такие моменты или нет, но в одном Натс был прав – попасть на диагностику в третий раз за полгода не хотелось. От одних воспоминаний о том, как химера копалась у него в мозгах, его бил озноб, и этих прямоходящих ящериц, которые по неизвестным причинам были им хозяевами, сразу захотелось убить. Благо, они редко наведывались в рабочие районы, где обычные люди трудились строго по оптимально рассчитанному графику, и риск попасться им на глаза с ослабленным файерволом был минимален.
Тупая боль в висках не давала сосредоточиться, продолжающий мигать свет никак не способствовал душевному равновесию, и, быстро дожевав ставший безвкусным салат, Марс поспешил закрыть глаза. Нужно было успокоиться, не видеть серых стен и похожих друг на друга людей, которые даже не задумывались о том, что с ними явно что-то не так. Больше всего злило то, что сам Марс был таким же: его устраивала его жизнь, он считал еду в столовой вкусной, а свою комнату в общежитии – приличной.
Впрочем, даже злиться-то по-человечески, во всю силу, не получалось. Каждому человеку в нервную систему был вшит файервол – программа, разработанная химерами для подавления эмоций и воли на основе биохимических технологий, находящихся ещё за гранью человеческих возможностей. Люди с вживленным файерволом не чувствовали вкуса, не испытывали раздражения, не умели радоваться, но зато были полностью довольны своей жизнью под руководством химер.
Для Марса всё изменилось в тот момент, когда полтора назад Натс придумал, как ослабить параметры файервола. Всё осталось, как раньше, но с тех пор Марса постоянно преследовало чувство какой-то непонятной неудовлетворённости происходящим. Когда он спрашивал об этом чувстве Натса, тот говорил, что с собственным файерволом ничего сделать не может; когда химеры замечали слишком нетипичное поведение, его принудительно забирали на диагностику, на которой параметры файервола восстанавливались по умолчанию, а после Натс снова взламывал их защиту.
Как именно Натс нашёл оборудование, которое сумел настроить для работы с высокими технологиями, и уж тем более — как он сам смог с ними работать, если код в его нервной системе никто не менял, так и оставалось для Марса загадкой.
Натс деликатно пнул его ногу под столом, выдёргивая из воспоминаний. Марс открыл глаза и заметил, что к ним за стол подсела Баунти. От неё всегда пахло свежестью и чем-то смутно знакомым, чему Марс не мог подобрать названия. И смотреть на неё было приятно, но подходящего слова, чтобы описать её, Марс тоже не мог вспомнить.
– Ну что, мальчики, скучаете? – она улыбнулась, внимательно осмотрев их обоих. По сравнению с остальными людьми в помещении Баунти казалась слишком яркой и даже шумной; она была одной из тех, кто заработал у химер поощрение в форме снижения степени защиты файервола. Глядя на неё, Марс невольно успокаивался.
– Есть какое-то поручение? – поинтересовался Натс.
– Почти, – Баунти протянула им карточки, на которых был написан только адрес. – И помните, не опаздывать.
Подмигнув, она поднялась из-за стола и направилась к выходу из столовой. Марс некоторое время смотрел ей вслед, пока Натс снова не пнул его.
– Нам пора возвращаться на работу, – он покосился на него, но понять что-то по выражению скрытых стёклами очков глаз не представлялось возможным. – Марс, пошли.
Со вздохом поднявшись со своего места, Марс бегло посмотрел на карточку. На ней были указаны только адрес и время – семь тридцать.
Химеры, конечно, не следили за каждым их шагом буквально, но они старались быть максимально осторожными в своих тайных встречах. К тому моменту, как они дошли до работы, чернила на карточке уже выцвели.
Они всё-таки опоздали на несколько минут – Марс задержался у администратора, заказывая замену мигающей лампочки. Сначала он полчаса простоял в очереди, а потом, с трудом сохраняя спокойствие, как можно быстрее заполнял все необходимые формы под пристальным взглядом безразличного мужчины средних лет. Он был настолько серым, что его внешность совершенно не запоминалась. Натс всё это время терпеливо его ждал, не говоря ни слова; его обычная собранность отчасти помогла Марсу не раскрыться в очередной раз.
– ...разговаривать на тему своих ощущений с остальными людьми, – похоже, Баунти в очередной раз объясняла правила секретности, когда они зашли на один из производственных складов на окраине города. Их появление заставило её прерваться; она недовольно прищурила глаза и строго сказала: – Что такого непонятного в просьбе не опаздывать?
– Бюрократия, – ответил Натс прежде, чем Марс успел бы начать оправдываться; ведь опоздали они по его вине. – В столовой свет мигает.
– Да ладно тебе, они же почти вовремя! – легкомысленно заметил Сникерс, сидевший на большом грузовом контейнере рядом с Баунти, и попытался её обнять.
– Не ладно, – она повела плечами, отмахиваясь от объятий. – Места и время встречи каждый раз неслучайны, и...
– Наружные камеры наблюдения нас не засекли. Всё в порядке, ни к чему заострять на этом внимание, – Натс прошёл к свободным ящикам в дальнем углу помещения, не дожидаясь ответа.
Марс шёл следом за ним, притормозив, когда они проходили мимо «трибуны» Баунти. С недавних пор Сникерс всегда чем-то кидался в каждого из них, проверяя реакцию, и на этот раз не изменил своей привычке. Натс поймал летящее в него яблоко без особых усилий и восторгов, Марсу же достался апельсин, и уголки губ сами поползли вверх.
Настоящие, натуральные фрукты, которые Сникерс таскал на эти собрания, были действительно вкусными.
– Раз уж мы все в сборе, сегодня у нас не совсем обычное собрание. Мы не сможем долго оставаться в городе, – объявила Баунти без дополнительных предисловий.
Марс невольно подавился кусочком апельсина, и посмотрел на остальных, желая убедиться, что ему не послышалось.
Скиттлз, которому было всего восемнадцать, выронил кисточку – на собраниях он всегда рисовал; сидящий рядом с ним Пикник нахмурился, отложив в сторону киви. Милка, присоединившаяся к ним не так давно, присвистнула, а Орбит нетерпеливо поёрзал на месте. Сама Баунти выглядела предельно серьёзно; Сникерс отводил взгляд и почесывал затылок, что только доказывало – это не шутка.
Лежащий на ящиках Натс лениво подбрасывал яблоко в воздух, как будто вообще ничего не слышал.
– За границей города ведь небезопасно, – выразил общую мысль Марс, когда пауза слишком затянулась. Сам он давно в этом сомневался, но нужно было как-то подтолкнуть разговор.
– Всё херня, – тут же весело заявил Сникерс, ударяя пятками о металлический бок контейнера. – В каждом городе, где люди живут подконтрольно химерам, устроен свой... как его там, Баунти?
– Человеческий социум, – она закатила глаза и продолжила. – У нас, например, чистый рабочий класс, наша роль – обеспечение заводского и ручного производства. Я уже рассказывала, что химеры захватили Землю не так давно, шесть лет назад, спустя всего два года после вторжения. Но их система ещё не отлажена. Сейчас они экспериментируют над нами в закрытых городах в поисках оптимальной модели жизни и поведения, а потому люди из разных городов не должны пересекаться между собой.
– А как же остальные? – начал говорить Скиттлз, но его прервали.
Пикник положил руку ему на плечо и продолжил сам:
– Мы выберемся из города, сможем выжить, но что будет с теми, кто останется здесь? И куда мы вообще направимся? В какой бы город мы не сунулись, везде нас будут ждать эти проклятые ящерицы.
Натс неожиданно перестал подбрасывать яблоко вверх, и Марс насторожился, приглядываясь к Пикнику. Тот сжимал свободную руку в кулак и смотрел куда-то мимо Баунти и Сникерса. Видимо, и до собрания на что-то злился; Скиттлз осторожно погладил его по руке, и Марс предпочел перевести взгляд назад на Баунти.
– Да всё это второстепенные вопросы! – взмахнул руками Орбит. – С файерволом-то мы что будем делать?
– Сник достал портативное оборудование, – Баунти кинула быстрый взгляд на Натса. – Выключать файервол сразу слишком опасно, но даже при текущих настройках мы сможем сбежать. Нам придётся идти всем по отдельности и встречаться уже за пределами города, по направлению на восток в паре-тройке миль отсюда есть полуразрушенные нежилые постройки. По поводу остальных – у нас ушли бы годы на постепенную пропаганду, мы не можем себе этого позволить. Нельзя исключать вероятность обновления системы в любой момент времени.
– Баунти, чего ты так тянешь, скажи уже главное, что есть... – Сникерс бесцеремонно вклинился в её речь, но это было для него нормальным.
Что удивило Марса гораздо больше – их обоих перебил успевший подняться на ноги Натс.
– Не говорите пока, куда мы отправимся, когда покинем город.
– Это почему? – Пикник медленно повернулся и посмотрел в их сторону; похоже, предложение Натса ему не понравилось.
– У Баунти не было ни одной диагностики файервола за последние три года, Сникерс в крайнем случае успеет сбежать. Остальным знать место назначения слишком опасно. Если за эти несколько дней кто-то проколется и попадётся химерам, мы не только выроем себе могилу, но и предоставим им ценную информацию.
Натс всегда говорил очень правильные вещи, и при всём том он был единственным в их маленькой бунтующей компании, для кого все рассказы Баунти и Сникерса об эмоциях, об отнятых воспоминаниях и свободе оставались всего лишь словами.
– Тогда надо уходить на этой неделе, – Марс тоже поднялся на ноги и встал рядом с Натсом. – Без всяких предварительных договорённостей, каждый просто берёт всё, что посчитает полезным и сможет унести. Всё остальное можно будет обсудить и за городом.
– В идеале, конечно бы, снести бы нам всем файервол к чертям ещё здесь... – Сникерс спрыгнул с контейнера и подставил руки, чтобы поймать Баунти, но она самостоятельно приземлилась рядом и отвесила ему подзатыльник.
– Если ты действительно достал то оборудование, о котором я говорил, то и за городом с этим не возникнет проблем, – Натс пожал плечами. – Расходимся?
– Да, скоро комендантский час, давайте быстро по общежитиям. У нас есть неделя, – подытожила Баунти.
Марс и Натс ушли первыми, и всю дорогу до «дома» молчали. Марс думал о том, что они никак не могут упустить такую возможность, и уходить надо завтра же. Ему был двадцать один год, но он хорошо помнил только последние три. Всё это время Натс был рядом, ни разу не попадавший на диагностику, но не раз нарушавший правила, казавшиеся тогда естественными. Марс хотел увидеть его живым, не ограниченным рамками файервола, сильнее, чем знать, к чему такая спешка и откуда Баунти была в курсе всего.
Он ни на секунду не позволял себе думать о том, что что-то в их побеге могло пойти не так. Ведь Натс лучше всех умел не попадаться лишний раз в поле зрения химер.
Разумеется, всё просто не могло пройти гладко.
Вернувшись в свою маленькую квартирку в общежитии – всего одна комната на двоих с кухней, где даже одному было тесновато, – они сразу начали собираться. Марса не покидало чувство, что Натс готовился к побегу заранее. Под кроватью была припрятана пара рюкзаков, в холодильнике нашлось несколько бутылок воды и запас еды, пусть и синтетической, на несколько дней, и были собраны две аптечки – по одной каждому. В рюкзак помещался еще комплект сменной одежды, а больше им и нечего было с собой взять. Натс, впрочем, забрал и кухонные ножи, мотивируя это тем, что лучше хоть что-то, чем не иметь никакого оружия для самообороны вообще.
Они вышли за полночь, убедившись, что все соседи давно и мирно спят, и без особых препятствий дошли по скрытым в тени улицам до никем не охраняемого восточного выхода из города. В этом не было ничего странного — ворота могли быть открыты только химерами, а через пятиметровый гладкий забор никто не рискнул бы перелезть. Они и не собирались проходить через главные ворота – Сникерс ещё на прошлом собрании рассказал о некоторых дырах по периметру города, которые при достаточной сноровке можно было использовать.
Всё шло настолько хорошо, что Марс поверил в гарантированный успех и расслабился, но в их положении было просто ужасной глупостью.
Прямо к ним шла патрульная химер, и её карие глаза с вертикальными зрачками светились в ночной тьме. Выражение удивления на лице, столь похожем на человеческое, быстро сменилось хищным оскалом. Хотя все химеры были для Марса на одно лицо, эта показалась ему смутно знакомой.
– Наруш-ш-шители, – прошипела она, приближаясь к ним. – Кому-то пора на диагнос-с-стику.
– Здравствуй, Сигма, – довольно громко и буднично поздоровался с ней Натс, шедший впереди.
Кровь закипала в жилах, и больше, чем убежать, Марсу хотелось лично свернуть этой твари голову. Чтобы напомнить, что химеры в их мире всего лишь захватчики, что люди ещё поднимутся с колен. Чтобы защитить Натса, у которого файервол не был ослаблен, так что он не мог желать смерти «хозяевам человечества».
Вот только его собственный файервол оказался ослаблен недостаточно. Марс кинулся было вперед, чувствуя непривычную по прошлой жизни решимость, но всё случилось слишком быстро.
– Я говорила, ш-ш-што тебя нуш-ш-шно было ликвидировать с-с-срас-су, – химера оказалась рядом одним прыжком и ухватила Натса за горло, вонзив длинные когти ему в основание шеи. Как раз там, куда вшивался основной канал файервола.
Она только что разрушила его, одним движением снесла подчистую. Это легко было понять по тому, как Натс закричал, запрокидывая голову, и Марса как будто ударило током в этот момент. Он хотел убить её, хотел сделать хоть что-нибудь, но это желание шло вразрез с одним из основных параметров защиты – химеры были для людей неприкосновенными. Размытые обрывки воспоминаний вкупе с невозможностью причинять вред ненавистным хозяевам пригвоздили Марса к земле, не давая пошевелиться. Чем больше он хотел сдвинуться с места, тем сильнее файервол парализовал мышцы, а вихрь ранее незнакомых эмоций кружил голову.
С широко распахнутыми глазами он, словно в замедленной съёмке, видел, как неожиданно Натс перестал кричать, а в выражении его лица читалась чистая ненависть.
Он оказался быстрее химеры.
Нечеловеческим движением выхватив нож из рюкзака, он ударил по её груди с такой силой, что пробил чешуйчатую кожу.
Сигма отпустила его горло; Натс же выдернул нож из одного её сердца и вонзил в другое так, что они оба повалились на землю. На третьем ударе лезвие сломалось, но Натс остервенело продолжал колотить по груди химеры рукояткой ножа, тяжело дыша; очки съехали набок, и он выглядел настолько незнакомым и чужим, что почти пугал.
Валяющаяся под его телом химера перестала дёргаться спустя десяток ударов; Марс больше не мог бы сам причинить ей вред, и парализующее действие файервола сошло на нет. Проклиная биохимические технологии, он за два шага преодолел расстояние, отделявшее его от Натса.
– Мы должны уходить, – сказал он с хрипотцой, но его как будто не услышали. Голова раскалывалась от видений прошлого, которые пробились сквозь файервол так не вовремя. Он ясно понимал, что сейчас именно ему нужно взять ситуацию под контроль, потому что Натс, похоже, успокаиваться не собирался.
Марс ухватил его за ворот куртки и с силой потянул на себя, поднимая на ноги и отцепляя от уже мёртвой химеры. Натс обернулся, занося руку для удара, но Марс её перехватил.
– Сейчас мы берём тело этой дряни, открываем ворота и сваливаем из этого города. Я Марс, ты Натс, химера сдохла, об остальном потом.
– Какого хрена ты всё ещё здесь? – довольно резко поинтересовался Натс, трясущейся рукой поправляя очки, но относительно твёрдо стоя на ногах.
– Ты полный кретин, если думал, что я воспользуюсь случаем и сбегу один, – хмыкнул Марс, с трудом поднимая тело химеры, чтобы донести её до ворот.
Натс был слишком взвинчен, чтобы искать проход; Марс не хотел нарваться на ещё одну химеру, подозревая, что без файервола Натс кинется убивать её, не думая ни о чём другом. Отпечаток ладони и сканирование сетчатки глаза Сигмы прошли без проблем. Как и говорила Баунти, их тела умирали очень медленно, что в данном случае было только на руку.
Марс протащил её с десяток метров и бросил на выжженной солнцем траве. Натса начало трясти, как при лихорадке, но на поддержку он согласился только с руганью.
Они покинули город; им предстояла долгая пешая прогулка, которую всего несколько часов назад Марс представлял себе совсем иначе.
Следующие два дня прошли для Марса как в тумане. Он помнил, что Натс ничего не ел, даже воду пил плохо, постоянно огрызался, его бросало то в жар, то в холод. Он категорически отказался от предложения обработать раны от когтей Сигмы, пригрозив, что тогда свернёт Марсу шею.
Всё это ему не нравилось, но Натс и без того был сильно нестабилен, так что пришлось принять решение подождать. Тот момент, когда они всё-таки вышли по дороге на полуразрушенный посёлок и ввалились в первый попавшийся дом, вовсе стёрся у Марса из памяти. Натс тут же оттолкнул Марса от себя и, пошатываясь, дошёл до неплохо сохранившегося дивана в гостиной, чтобы упасть на него, даже не сняв рюкзака с плеч, бросив что-то вроде: «Оставь меня одного!» и тихо зарычав в кулак.
Прикрыв дверь, Марс выдохнул и устало присел на пол, опираясь на стену. Это была отличная возможность передохнуть и подумать.
О том, как шесть лет назад их всех собрали в бункере, и химера по имени Кси объяснял, что они берут на себя ответственность по защите мирного населения от трещин в ткани реальности, что они не хотят уничтожать человечество, и что все могут сосуществовать мирно. В том бункере были только подростки от тринадцати до семнадцати лет, и на фоне гудела высокотехнологичная установка.
О том, как пять лет назад на уроке по межвидовым коммуникациям он повздорил с той самой Сигмой, заявив, что никогда люди не станут рабами химер, как того предполагает навязываемая им в классе философия. Она тогда оскалилась, отвечая, что это всё клевета, но сидящий за соседней партой Натс поднялся на ноги и начал логически доказывать, что химеры проводят скрытую пропаганду. Сигма вспылила и, схватив его за рубашку, готова была выбросить из окна четвёртого этажа. Марс оказался достаточно сильным, чтобы остановить её прежде, чем в класс пришли другие химеры, но Натс всё равно заработал сотрясение мозга.
О том, как четыре года назад они интересовались у городского совета, состоящего только из химер, где находятся их родные и близкие, почему им нельзя выезжать за город, и куда делось человеческое правительство. Химеры отвечали, что грядут новые реформы, за пределы города выходить слишком опасно, там нет защиты от трещин и земля выжжена войной. Голова в их присутствии болела так сильно, что возражать им не получалось физически.
О том, как три года назад химеры объявили массовую диспансеризацию в связи с внешними катаклизмами и принудительно вшили каждому файервол в нервную систему. С тех пор люди не помнили о том, что раньше было иначе; не чувствовали ни радости, ни злости; не противились судьбе быть рабами и даже подумать не могли о том, что химеры – их враги.
Кроме Натса в этих воспоминаниях мелькала и Баунти. Её со Сникерсом привезли из другого города в качестве наставников как раз незадолго перед случаем с Сигмой. Они были старше лет на десять, но общались со всеми легко и непринуждённо. А ещё Баунти каким-то образом удалось сохранить прежние знания даже после вшивания файервола, и Марс решил, что с ней стоит об этом поговорить.
Натс за дверью перестал рычать, как будто успокоился; Марс прикрыл глаза на пару секунд и сам не заметил, как провалился в сон.
Он проснулся только вечером, когда совсем рядом раздалось весёлое:
– Ну и навели вы шороху! Нетерпеливые какие, свалить в первый же день! – Сникерс смеялся, но после убийства Сигмы Марс видел, что смех этот как будто недостаточно живой. Он предполагал, что тогда необходимость парализовать его на месте сильно ослабила файервол в отношении обычных человеческих эмоций, но наверняка могла ответить только Баунти. Или Натс, но тот не горел желанием о чем-либо говорить.
– В городе известно, что мы убили химеру? – Марс нахмурился, только сейчас понимая, как они могли подставить своими действиями остальных.
– Вы сделали что? – с недоверием переспросила Баунти. – И, кстати, где Натс?
– Убили Сигму, – Марс поднялся на ноги и приоткрыл дверь в гостиную. Натс так и лежал, уткнувшись в сгиб локтя, очки валялись на полу, а рана на шее покрылась бурой корочкой. – Точнее, он убил.
– Сникерс, иди, найди транспорт, – бросила Баунти в его сторону, кажется, понимая всё и без объяснений. – Путь до Убежища неблизкий.
Даже если Сникерс и хотел что-то возразить, то не стал; Марс же последовал за Баунти в комнату. Она достала из рюкзака шприц и ампулу; он быстро встал у неё на пути.
– Что это? – шёпотом, чтобы не разбудить Натса, поинтересовался Марс.
– Ему ведь довольно грубо снесли файервол, я права? – Баунти говорила так же тихо; он кивнул. – Это поможет ему немного успокоиться, и мы сможем обработать повреждения. Держи его.
Она совсем не удивилась, как будто знала всё заранее, но Марс привык доверять ей, а потому не стал сразу требовать объяснений. Натс проснулся, стоило только до него дотронуться. Он был слишком ослаблен, чтобы сопротивляться, поэтому только чертыхнулся один раз, чтобы его оставили в покое. Баунти быстро ввела ему укол куда-то в основание шеи и так же быстро обработала рану.
– Откуда ты всё знаешь? – спросил Марс, когда она закончила. Он собирался выйти из комнаты следом за ней, но Натс неожиданно сел и схватил его за край куртки.
– Завтра утром сюда дойдут остальные, и тогда мы всё обсудим. Пока отдыхайте.
Баунти вышла и прикрыла за собой дверь. В её словах был смысл, так что Марс присел на старый, но всё ещё крепкий диван. В комнате пахло пылью и старостью, когда-то яркие обои пожелтели, вещи из комода были разбросаны по всей гостиной, а в зеркале на стене ничего нельзя было рассмотреть, но даже эта неживая обстановка казалась сейчас прекрасной.
Сидящий рядом Натс уткнулся ему в плечо; даже через ткань куртки Марс чувствовал, как всё ещё горел его лоб. По крайней мере, Натс перестал его отталкивать. От одного этого факта становилось как-то спокойнее.
Пикник, Скиттлз, Орбит и Милка действительно подтянулись ближе к полудню. Сникерс к тому времени нашёл смешной зелёный микроавтобус, с местами содранной краской, парой разбитых окон и полностью выкорчеванными дверями, зато на ходу и с запасом бензина. Оставалось только всё обсудить.
– Так куда мы всё-таки направляемся? – спросил Пикник, когда все наконец перекусили и устроились во всё той же обшарпанной гостиной.
– В Убежище, – ответила Баунти. – Оно было организовано лет семь назад, ещё во время войны, группой сопротивления под руководством семьи Ферреро. Химеры не знают о его существовании, потому что считается, что весь город провалился в огромную трещину между реальностями в результате неудачного эксперимента.
– Убежище, трещины, война, история, эксперименты, это всё замечательно, но, Баунти. Откуда тебе всё это известно? Тебе же, как и всем остальным, химеры вшили файервол, и все всё забыли. А ты почему-то помнишь, – Марс злился, потому что хотел узнать ответы. Или просто потому, что ослабленный, но не до конца исчезнувший файервол делал его слишком агрессивным.
– Мне, кстати, всегда хотелось узнать о трещинах побольше, – добавил от себя Скиттлз; Марс услышал, как Натс с характерным скрипом кожи сжал в кулаке край его куртки.
– Вы можете мне не поверить, мне и самой долго не верилось, но... пять лет назад, когда меня как раз везли в город, я пыталась сбежать, и сама наткнулась на трещину, — Баунти немного помолчала. — Они очень красивые, выглядят так, как будто воздух рассекли множеством мелких ударов, и светятся золотом. До сих пор помню, как покалывало кожу, будто я замерзала, прыгнуть в неё тогда казалось отличным решением, но мне навстречу вышла... я сама, только старше. Другая Баунти рассказала, что в её реальности человечество проиграло и навсегда останется рабами химер, а последние люди сопротивления почти все уничтожены. Наши реальности были похожи, спасти собственный мир она уже не могла, поэтому решила помочь нам. Она отдала мне флешку с данными по их истории и препарат, который позволил мне позже сохранить память во время прошивки файервола. И сама ушла назад, трещина закрылась, а я вернулась к химерам. Сейчас я не могу сказать, что нас ждёт, потому что последний год история начала расходиться в деталях, а с момента нашего побега всё, что будет дальше, только в наших руках.
– Выглядит так, будто ты сама себя из будущего видела, но это временной парадокс, потому что если ты меняешь историю, то не можешь в будущем отправиться в прошлое... – начал было рассуждать Орбит, но его прервал Натс.
– Это был бы временной парадокс, если бы та Баунти была из нашего будущего. Но в условиях вторжения химер мы получили множественные реальности, где каждый выбор даёт условный новый мир.
– Но как тогда она вышла именно на тебя? – поинтересовалась Милка, прислонившись к стене и сложив руки на груди.
– Мы не умеем управлять трещинами, только закрывать их, и это одно из главных отличий между нашими реальностями. Потому что те люди могли попасть в любой из параллельных миров, узнав всё о нём заранее. Как видите, в борьбе с химерами их это не спасло.
– Да и какая сейчас разница, чуваки! – воскликнул Сникерс. – Давайте уже избавимся от файервола и махнём в Убежище, сил нет сидеть на одном месте.
Все перевели взгляд на Натса, как эксперта по биотехнологиям. Он напрягся, и Марс почувствовал неладное. Они не говорили об этом, да за последние дни они вообще ни о чём не говорили, но несложно было догадаться, что события той памятной ночи не пройдут без последствий.
– Я не смогу его вам снести, – проронил он и отвел взгляд.
– Но с файерволом мы не сможем попасть в Убежище. Оно защищено таким образом, что химеры и подконтрольные им люди просто не могут его найти, – мрачно заключила Баунти, и в гостиной повисла давящая тишина.
Марс накрыл его руку своей и обвёл всех внимательным взглядом. Прежде, чем кто-то всё-таки решился бы спросить вполне логичное «Какого хрена?», он вкратце рассказал всем об убийстве химеры Сигмы.
– Но сейчас Натс вроде бы в порядке, – недоверчиво заметил Пикник. – Так почему он не может ничего сделать? У Сникерса ведь есть нужное оборудование.
– А ты никогда не думал, почему я вообще мог что-то делать с чужим файерволом, а? – Натс всё-таки вспылил, и хотел было встать, так что Марсу пришлось взять его за плечи, чтобы удержать на месте. Подобному поведению всегда флегматичного и спокойного Натса удивилась даже Баунти, которая уже была в курсе; только Орбит смотрел с каким-то подобием восторга в глазах. Натс дёрнулся было, но Марс держал крепко, так что пришлось продолжать так: – Пять лет назад у меня было сотрясение мозга, и, как оказалось, это сильно влияет на работу файервола. Потому что позже мне прошили стандартный, как у всех остальных. Да ещё и отправили работать в отдел примитивного программирования, потому что эта работа мне подходила. Я ничего не чувствовал, как все, меня не волновало, что я работаю на химер, да и прошлого я не помнил. Только я хорошо понимал, как файервол устроен. Что он блокирует нервные импульсы, какие именно установки прописаны в коде, и что можно сделать, чтобы обойти их без последствий быть раскрытым. Мне полтора года потребовалось, чтобы всё-таки научиться снимать слой за слоем; на примере собственного файервола я четко знал, куда и в какой последовательности стоит лезть.
– Что-то типа шпаргалки, только в твоей собственной голове, да? – вклинился Орбит.
– Я тебя сейчас ударю, – огрызнулся на него Натс. – В общем, когда эта тварь снесла у меня защиту, я должен был сойти с ума и, возможно, умереть от переизбытка информации...
– Но в результате просто слетел с катушек, – Орбит хихикнул, и Марсу пришлось быстро одной рукой перехватить Натса поперёк груди, а другой зажать ему рот, чтобы не ляпнул чего лишнего. Только между собой ссориться им здесь ещё не хватало.
– Я бы на твоём месте поосторожнее, Орбит, он всё-таки обычным кухонным ножом химеру убил, а у них кожа бронированная. Я видел, это было впечатляюще.
– Но вопрос, что делать с файерволом, в таком случае остаётся открытым, – вздохнул Скиттлз, явно расстроенный то ли просто происходящим, то ли необходимостью продолжать видеть окружающий мир недостаточно ярко.
Натс укусил руку Марса, так что тот её отдёрнул и удивлённо вскинул брови вверх. Наблюдающий за ними Сникерс выглядел так, что Марс точно знал – если бы не файервол, он бы сейчас ржал как конь. Заметившая это же Баунти дала ему лёгкий подзатыльник.
– Я, может быть, слегка не в себе, – Натс повёл плечами, но отпускать его Марс не собирался.
– Или не слегка, – заметила Милка, тепло улыбаясь. Марсу захотелось спрятать лицо в ладонь. Наверняка их компания станет совершенно невыносимой, если им снести файервол окончательно.
– Так вот! – выделил голосом Натс. – Я не могу снять файервол технически, но я кое-что помню о его устройстве. Это не просто технология, это биохимия. Пока мы не помнили о трещинах и войне, я и не мог этого знать, но эти технологии разрушаются рядом с разломами реальности.
– Только не говори, что нам надо уйти в параллельный мир, – хмуро заметил Пикник, и Натс закатил глаза.
– Нет, вам всем достаточно просто постоять у какой-нибудь трещины где-то около получаса. На том расстоянии, когда кожу покалывает.
Натс отвернулся и немного расслабился, очевидно, больше не собираясь ничего говорить. Можно было уже его отпустить, но Марсу отчаянно не хотелось этого делать.
– Тогда чего мы ждём? Собираем шмотки, загружаемся в нашу зверь-машину и едем искать трещины! – Сникерс подскочил на ноги, быстро чмокнул Баунти в макушку и убежал прежде, чем она снова успела бы его стукнуть.
– А водить-то он умеет? – осторожно поинтересовалась Милка.
– Я бы советовала тебе держаться покрепче, – усмехнулась Баунти.
Всё ещё немного буйного Натса пришлось всё-таки отпустить.
Водил Сникерс действительно довольно скверно, да и гнал как сумасшедший, словно пытался уйти от несуществующей погони. Баунти указывала ему приблизительное направление к Убежищу, остальные просто старались не превратиться в фарш на очередном крутом повороте.
Дороги, по которым они ездили, не были в ходу у химер, а потому представляли собой весьма плачевное зрелище из множества трещин, выбоин и ям. Выцветшая трава сменялась редкими деревьями и кустарниками, Орбит уже оптимистично шутил о том, что от климатических условий они не помрут, зато от недостатка воды – запросто, когда Скиттлз наконец заметил по правой стороне посреди поля, на котором уже много лет росли одни сорняки, золотистое свечение.
Они остановились на обочине, а отсюда, по подсчетам Баунти, до Убежища было около полутора дней пути, учитывая их скорость передвижения – хорошо, что запаса бензина им всё-таки хватало.
Первым к трещине пошёл Марс, потому что и дальше чувствовать себя не до конца живым было всё-таки слишком утомительно. Широко ступая по высокой траве, он остановился всего в паре-тройке шагов от трещины и замер, чувствуя неприятное покалывание всей кожей, и почему-то жжение – по всему позвоночнику, но особенно сильно у шеи. Он не запомнил, сколько так простоял, а засечь время даже не подумал, но в какой-то момент трещина будто стала светиться ярче, а жжение сошло на нет. В воздухе пахло дикими травами, о вновь обретённой свободе хотелось кричать на весь мир, но вместо этого Марс осторожно сделал шаг назад, не разворачиваясь к трещине спиной, потом ещё один и ещё. И только после этого он развернулся и побежал назад, раздираемый от противоречивых эмоций. Ему хотелось улыбаться миру, с которого спала пелена; но он вспомнил и всё то, что было до войны с химерами, которые разрушили их мирную жизнь.
Марс притормозил у обочины и уселся на траву рядом с Натсом. Слова не шли, хотя хотелось сказать многое – у них обоих, как и у всех остальных, где-то оставалась семья, которую нужно было найти, но за все годы, прошедшие с того собрания в бункере, они уже успели стать друг другу почти что родными. И никакой файервол не смог этого изменить, и...
– Как ощущения? – прервала размышления Марса Баунти. Теперь он вспомнил, что её запах напоминал ему морской бриз, и мог подобрать кучу определений для её красоты.
– Как будто я собираюсь вернуться домой после долгого отсутствия, – после небольшой паузы ответил он, и Баунти улыбнулась.
– Что ждёт нас в Убежище? – спросил Натс, поворачиваясь к ним. Он уже мог держать себя в руках и порой казался спокойным, но Марс чувствовал, что он до сих пор далеко не в порядке. Сейчас вот Натс сильно сжимал руки в кулаки, так, что побелели костяшки пальцев; Орбит, который всё-таки был врачом, уже без шуток объяснял это тем, что пережитый стресс слишком сильно повлиял на нервную систему, так что на восстановление потребуется далеко не один день.
– Я знаю только, что там обосновался самый сильный исследовательский центр во главе с Ферреро Гарденом, и что они эвакуировали туда весьма приличную часть населения. У них есть вода, еда и технологии, то есть всё, что нам на данный момент нужно.
– Тогда почему они ничего не предприняли? Если Убежище было организовано ещё до захвата власти? – спросил Марс.
– В иной реальности Убежище занималось только вопросом изучения трещин; возможно, и у нас ситуация обстоит примерно таким же образом. Может быть, они ждут кого-то извне и боятся действовать самостоятельно.
– Просто прятаться – не выход из положения.
– Я знаю, – она улыбнулась и пошла к трещине, откуда уже возвращались Пикник вместе со Скиттлзом.
Баунти точно что-то задумала, и Марсу казалось, что она не будет долго ждать.
К вечеру второго дня они действительно доехали до Убежища – голодные, уставшие, но вполне довольные жизнью.
По периметру города, который виднелся ещё издалека, стояли сигнальные вышки; Натс предположил, что именно они делают город якобы невидимым и заставляют химер обходить его стороной. Возможно, в этой технологии как-то использовался принцип возникновения трещин в ткани реальности, но каждого из них это мало волновало.
Зато их появление в городе произвело фурор. Люди радовались новым лицам и почти готовы были носить их на руках, но Баунти строго попросила отвести её к главному, а им сказала пока отдохнуть и набраться сил.
Поначалу Марс, как и все остальные, пытался выискать в толпе знакомые лица, но быстро стало ясно, что так они никого не найдут. Убежище было громадным, гораздо больше, чем тот рабочий городок, из которого они сбежали, и хотя здесь было полно разрушенных зданий, оно выглядело потрясающе. Марс невольно подумал, что людей в таком огромном городе наберётся на маленькую армию, но всё это можно было отложить хотя бы до завтра. От калейдоскопа новых видов, людей и эмоций кружилась голова, так что ничего не задерживалось в памяти, и когда кто-то любезно выделил им с Натсом комнату в бывшей гостинице с двумя кроватями, они просто завалились спать.
Утром их разбудили всё те же незнакомые люди; они без умолку расспрашивали, что происходит в остальном мире, Натс упрямо молчал, и Марсу приходилось за завтраком отдуваться за двоих; к счастью, когда он сам уже почти вскипел от рассказов, с улицы послышались призывы идти в разрушенную церковь на площади.
Марс и Натс переглянулись и, выпалив слова благодарности и дежурные извинения, бросились на улицу, догадываясь, что это всё неспроста. Заблудиться даже в огромном незнакомом городе было сложно, потому что толпа двигалась в одном направлении; пришлось сильно постараться, чтобы пролезть в первые ряды и с некоторым удовлетворением заметить здесь же всю их сбежавшую от химер шайку, которую вечером раскидало по разным домам.
Баунти стояла на крыше церкви, на фоне чудом сохранившегося витража с изображением каких-то святых – Марс никогда не был силён в религии, – и держала в руках громкоговоритель.
– Слушайте меня все! – начала она, когда площадь заполнилась людьми. – Слушайте и передайте всем своим знакомым. Меня зовут Баунти, и я пришла в Убежище из города, который контролируют химеры. Три года назад они нашли способ сломить человеческую волю к свободе. Мы перестали сопротивляться и начали жить по их правилам, но всё не должно быть так! Я и мои друзья тому живое доказательство. Мы пришли сюда не с целью спрятаться, мы пришли сюда с целью напомнить вам, у кого химеры не отняли волю насильно, что отгородиться от проблемы – не выход. Этот мир – наш, и мы должны бороться за него! Химеры пришли к нам в дом без приглашения, они вторглись в наше пространство и даже наше сознание, но пришло время восстать! У нас нет времени ждать и надеяться на чудо, потому что никакое чудо нас не спасёт. Единственные, кто может спасти нас – это мы сами!
Марс смотрел на неё и понимал, что ей всегда отлично удавалось вести их за собой. И даже если бы Убежища и технологий Ферреро не существовало, она всё равно подняла бы восстание против химер и сделала всё, что было бы в её силах, чтобы победить. Толпа кричала, поддерживая её слова, в воздухе парили решимость и эйфория, цветные стёкла в витраже переливались под солнечным светом.
Марс сжимал руку Натса в своей и точно знал, что они стоят на пороге революции.
@темы: Баунти, Сникерс, Натс, Джен, Пикник, Лотерея-3, Фанфики, Марс
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (6)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Размер: 1200х717
Пейринг/Персонажи: Марс, Рафаэлло
Категория: джен
Рейтинг: G
Примечание/Предупреждения: долог был путь в лесное царство друидов, к их дворцу, скрытому в самой чаще леса. Но ему надо было туда добраться. Ведь какой из него рыцарь, если в одной из битв он потерял зрение?
Задание: персонажи — Рафаэлло; ключевые слова — слепота, лес; сеттинг — королевский двор.
смотреть

- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (14)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Размер: мини, 2000 слов
Пейринг/Персонажи: Кит Кат, мейл!Баунти
Категория: джен, преслеш
Жанр: фэнтези
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Кит Кат давно ждал свою пару. Он почти смирился с одиночеством, но однажды его нашел один человек.
Примечание: фэнтези!AU
Задание: Кит Кат, Баунти, сеттинг — перемещение между мирами, слова — цвета и крапива
читать дальшеВ баре тихо играла музыка.
Она текла из висевших на стенах колонок неторопливым потоком, не заглушая гудевшие вокруг разговоры. Свет не резал глаза яркими вспышками, только плавно менял цвета.
Кит Кат сидел почти с самого края барной стойки, медленно цедя свою выпивку. Сегодня был особенный день. Очередное полнолуние, вовремя которого жители морского города искали себе пару среди прибывших в городок людей.
Когда-то давно морской народ выбирался на берег, оборачивался людьми и шли в трактиры, ожидая пока их выберет будущая пара. Все они обзаводились семьями и способностью в любое время выбираться на сушу и жить, как люди. Теперь же все изменилось. Необязательно было сидеть в баре во время полнолуния, чтобы и дальше ходить по суше в облике человека. Они спокойно существовали на суше, принимая истинную форму при желании, но следовали традициям в поиске своей половины.
Кит Кат вздохнул. Все его ровесники уже давно нашли себе пару и обзавелись мальками. А он все еще был один. Ему не хватало смелости и уверенности в себе, чтобы первому подать сигнал. Его чешуя была не такая яркая, как у других русалок. Из-за работы под солнцем кожа потемнела и загрубела. Волосы сухие, как солома, выгоревшие на солнце; он давно перестал отращивать их до плеч. А тело обзавелось мышцами. Кит Кат комплектовал по этому поводу и всегда носил мешковатую одежду, скрывающую его тело. Из-за этого на него не обращали внимания ни девушки, ни мужчины.
Девушки предпочитали тех, кто выглядел как принц, мужчины — беззащитных ангелов.
Кит Кат не был похож ни на одних, ни на других. Он чаще сливался с мебелью, как проклятый хамелеон. Снова и снова возвращаясь домой в одиночку, Кит Кат думал о том, что в нем есть красивого. И после долгого самоанализа, затягивающегося до утра, приходил к одному и тому же выводу — ничего. Он был обычным и неприметным.
«Помру в одиночестве», — мрачно подумал Кит, делая еще один глоток. Он поморщился от горьковатого привкуса, остающегося на языке.
Дверной колокольчик звякнул, предупреждая о заплутавшем госте. Все разговоры смолкли. Кит не сразу понял, что случилось. Он услышал, как каблуки сапог стучат по деревянному полу, и осторожно обернулся. Его мучило любопытство. В их город давно никто не приходил.
Гость сделал несколько шагов и остановился в центре, внимательно осматриваясь.
«Красивый, — с завистью подумал Кит Кат. Они встретились взглядом. По спине пробежали мурашки. Гость усмехнулся и пошел к нему, игнорируя машущих ему русалок. — Быть не может!»
Своим глазам Кит Кат не верил.
«Надо что-то сказать. А что именно? Привет? Глупо получится. Да к черту!» — запаниковал Кит Кат. Он почти решился заговорить с незнакомцем, как он остановился рядом и обратился к бармену:
— Воды можно? Пить ужасно хочется, — попросил он. Кит Кат почувствовал сдавившее горло разочарование, будто построенный песочный замок, который он так упорно строил, смыла волна. Разочарование приятно пахло кокосом, и от этого стало еще хуже.
Кит услышал, как засмеялись сирены, увидев его растерянное лицо.
«Сам виноват. Нечего зря надеяться», — хмыкнул про себя Кит, прикладываясь к своей выпивке. Надо было допивать и идти домой. Ему еще долго будут припоминать сегодняшний вечер, будут смеяться в спину и обзывать неудачником. Кит Кат злился на себя и молчал.
Кит Кат непонимающе уставился на поставленную перед ним кружку с холодным элем. Он не расслышал, что сказал незнакомец бармену, уйдя в свои мысли.
— Угощаю, — мирно ответил на его немой взгляд незнакомец, держа в руках свою кружку. Он сел рядом с Кит Катом. — Меня Баунти зовут. А тебя?
— Кит Кат, — нерешительно ответил он. Собственное имя далось с трудом. Кит запутался и не мог разобраться в происходящем. Да и не верилось, что с ним кто-то заговорил из пришедших.
— Давай уйдем отсюда, — шепнул ему на ухо незнакомец после того, как они допили свой эль. Кит Кат не успел подумать, как кивнул. От улыбки его стало тепло.
«Зачем я пошел с ним», — Кит Кат в который раз думал о том, что зря он согласился на приглашение симпатичного брюнета, который теперь крепко держал его за руку и вел за собой. Кажется, он представился Баунти.
Он сразу загипнотизировал его своим голосом — мягким и красивым. Такими голосами обладали сирены, заманивающие моряков и путников в морскую пучину, где потом их съедали. Но их выдавали глаза, злые и голодные, — моряки не замечали этого, пойманные в ловушку сладко-звучащим голосом. Среди знакомых Кита были сирены, и он точно бы узнал в Баунти одного из них. Но он точно был неместным, своих Кит знал в лицо — в их небольшом городке не жило такого красавца. От Баунти совсем не пахло русалкой, но и человеком. От него пахло чем-то другим, неизвестным и опасным, но вкусным. Кит видел, как, облизываясь, на него смотрели сирены. Выбери он кого-нибудь из них, и мог попрощаться с жизнью. Они бы не дали ему уйти: впились бы в тело тонкими острыми зубами и выдирали по куску, как пираньи. Баунти повезло, что он выбрал Кита — и русалку.
Русалкам для скрепления союза между ней и человеком хватает крови, которую добровольно предлагает ей человек.
Киту стало не по себе: он слишком давно был один, и теперь грядущие изменения в жизни пугали его. Ладони у Кита вспотели от волнения. Удерживать человеческий образ стало сложнее — от него потянуло рыбой и тиной.
«Отпустит руку и бросит в переулке», — уныло подумал Кит Кат. Ему точно не понравится этот запах.
— Не отставай, — окликнул его Баунти, крепче сжав его ладонь в своей. На его запястье мелькнули массивные часы с двумя циферблатами. На одном время шло, как и полагалось вперед, а второй отсчитывал минуты обратно.
«Как странно», — удивился Кит Кат. Никогда раньше он не видел таких часов и не слышал о них. Баунти не был похож на тех, кто приходил в их город раньше.
— Куда мы идем? — решился спросить Кит. Невыносимо было идти в полнейшей тишине.
— К океану, — весело отозвался Баунти. Он обернулся, подмигнув Киту. Дойдя до конца переулка, они вышли на одинокий пляж. — Здорово!
— Да, — согласился Кит Кат. Когда он был младше, мечтал, как будет сидеть на нагретом за день песке и целоваться со своей половиной, не обращая внимания на лижущий ноги прибой. — Как ты попал в наш город?
— Хочешь узнать? — Баунти лукаво улыбнулся. Кит кивнул. Баунти проверил время по своим часам. — Тогда идем.
— Ты на лодке приплыл, — предположил Кит Кат, когда они направились в сторону скал.
— Типа того, — уклончиво отозвался Баунти. — Сам все увидишь.
Они зашли за скалу, и Кит Кат вздрогнул, увидел черную дыру, разросшуюся в рост человека.
— Ты же хотел узнать, как я сюда попал, — со смешком отозвался Баунти, обернувшись к нему.
Кит Кат попятился, но Баунти не дал ему уйти — резко дернул его на себя и толкнул в дыру. Кит Кат почувствовал, как его захватил ужас; он заорал, пытаясь схватиться за ее края, но кончики пальцев лишь мазнули по ее контуру. Он падал вниз в темноту, беспомощно махал руками и барахтался. Он все еще верил, что сможет добраться до дыры, в которую его кинули, но она становится все дальше. Баунти прыгнул за ним следом. Как только он полностью прошел через дыру, она захлопнулась, словно пасть акулы, разбивая его надежду.
Баунти, в отличие от него, был совершенно спокоен, будто они прогуливаются, а не падают в пропасть.
— Сгруппируйся, — велел он, кивнув ему за спину.
Кит Кат не успел. Он не понял, как чернота вокруг пропала и осталась позади Баунти, сгустившись в такой же дыре.
Кит ударился спиной и затылком и свалился в какие-то колючие кусты. Баунти прикрыл руками лицо, но на ногах устоял — спрыгнул рядом с ним.
— Что это? Где я?! — запаниковал Кит Кат. Дыра за спиной Баунти сжалась и исчезла с противным булькающим звуком.
— Кусты крапивы, — спокойно ответил Баунти. Он помог Киту подняться и выбраться из крапивы. Тело горело и покрылось красными пятнами там, где его коснулись растения. — Добро пожаловать в Ад.
Баунти очаровательно улыбнулся. Кит Кат сглотнул, осмотревшись, — в этом мире совсем не было ярких цветов; жарко и душно, выжженная земля, на которой росла только крапива, высокие дома-пещеры.
— Верни меня назад! — потребовал Кит, дернувшись к Баунти.
Тот быстрым движением заломил ему руку за спину.
— Тихо, — прошептал он заботливо ему на ухо. — Ты же не хочешь, чтобы тебя сожрали? — Кит Кат помотал головой. — Вот и молодец. Веди себя тихо.
— Отпусти, — упрямо твердил Кит, но кричать не рискнул.
— Тогда ты сбежишь, — хмыкнул Баунти. Он достал из кармана наручники и защелкнул их, пристегивая Кита к себе. — Идем, с братом познакомлю.
— Кто ты такой? — не выдержал Кит Кат. Он понемногу успокаивался, и сердце уже не собиралось сбежать, пробив грудную клетку.
— Курьер измерений. Милашка и демон, — светским тоном сообщил Баунти и послал ему воздушный поцелуй.
Кит Кат скривился. Только этого ему не хватала.
— Только не говори, что мы в другом мире? — с надеждой уточнил Кит.
— Сам не заметил? — приподнял правую бровь Баунти, окинув взглядом окружающие их дома.
Кит Кат вздохнул. Любая надежда испарилась окончательно.
К брату они пришли через четверть. В горячей пустыне было жарко, и Кит Кат с тоской думал о том, что лучше бы ему по-прежнему сидеть в баре и думать о собственной ничтожности.
Брат жил в одном из домов-пещер. Высокий, темноволосый, угрюмый, — улыбчивого Баунти он не напоминал и отдаленно.
Баунти протолкнул Кит Ката в узкий проход и замер сзади, заслоняя собой яркое солнце.
— Кто это? — спросил брат хмуро, внимательно рассматривая Кит Ката.
Он стоял, скрестив руки на груди, а за его спиной можно было рассмотреть жилище, но глаза слезились и болели от долгой прогулки под солнцем.
— Русалка, которую для мальца Ферреро достал, Марс, — мягким тоном отозвался Баунти. — Его Кит Кат зовут, — он устроил руку на его плече и сжал пальцы.
— Мог кого получше притащить — нахмурился Марс. — У мальца вредный характер.
— Знаю, ему невозможно угодить, — повел плечами Баунти. — Может, его заказы вообще игнорировать? Решать дела через его опекуна?
— Я подумаю об этом. Иди, отдыхай, — велел Марс. — И этого устрой где-то. Заберут его только завтра.
— Зайду к тебе после встречи, — пообещал Баунти с очередной улыбкой. — Идем, Кит, покажу тебе твою комнату!
Говорил он так, будто бы привел его к себе в гости, а не — если Кит Кат все правильно понял — на продажу.
Кит тихо застонал.
«Не ввязываться, — напомнил он себе в очередной раз. — Не ввязываться ни во что!»
Главное правило своей жизни он уже нарушил.
Ночь Кит Кат провел в темной и прохладной комнате с узким, выбитым в камне оконцем. Из мебели там была только соломенная подстилка и кувшин с водой, но, судя по остальной обстановке в доме, такой аскетизм был здесь нормой.
Утром Баунти потащил его на встречу с заказчиком. Тот оказался светловолосым мальчишкой лет шестнадцати, аккуратно одетый и с капризным выражением лица. Он представился — «Ферреро Мандерли» — таким тоном, будто бы называл королевский титул.
— Это русалка? — он придирчиво осмотрел Кит Ката. — Лучше не было?
— Какую достал, — спокойно откликнулся Баунти. С губ его не пропадала легкая полуулыбка.
Кит Кат молча за ними, наблюдал исподлобья. Наручники с него не сняли, да и что там — поставили в центре небольшой каменной площадки, где происходила встреча, будто товар. Безумно хотелось двинуть по лицу Баунти — этот мудак притащил его в другой мир, чтобы продать другим мудакам! А он повелся, как последний дурень. Наивный и неудовлетворенный в личной жизни дурень.
— Не хочу эту! — возмутился Мандерли. — Достань мне другую русалку!
— Нет. Я больше в то измерение не сунусь, — Баунти качнул головой. — Они уже заметили пропажу своего товарища. Живым оттуда не уйду.
— Ищи другое. Меня не волнует, как ты достанешь мою русалку! — фыркнул Мандерли. — Делайте, что хотите, хочу русалку!
Он решительно развернулся и зашагал куда-то вперед, по горячей пустыне. Баунти проследил за ним равнодушным взглядом, и Кит Кат подумал, что вряд ли этот парнишка далеко уйдет.
Темноволосый мужчина — не то родственник, не то телохранитель этого малолетнего принца — вздохнул и развел руками.
— С ним бывает, — видимо, он ничуть не удивился. — Я свяжусь с тобой позже.
— А что с товаром делать? — уточнил Баунти и кивнул на Кит Ката.
«Товар, тоже мне!» — снова мысленно фыркнул он, но повторять это вслух не рискнул.
— Что хочешь, — родственник-телохранитель пожал плечами и, вежливо наклонив голову, развернулся.
Мандерли уже топал где-то поодаль, и догнать его было бы не так просто.
Кит Кат смотрел полминуты им вслед, а затем покосился на Баунти.
— Что теперь? — поколебавшись, все-таки спросил он. — Будешь нового покупателя искать?
— Нет. Оставлю тебя себе, — легко ответил Баунти. — Давно думал найти себе напарника в путешествия.
— Ты шутишь? — напрягся Кит Кат.
— Нет. Думаешь, я просто так тебя выбрал? Я знал, что ты ему не понравишься, — довольно потянулся Баунти. — Пошли, поедим где-нибудь. Прыжки по мирам много сил забирают. Ах да, совсем забыл…
Он потянулся в карман за ключом и, наклонившись, разомкнул наручники.
А затем поднял голову и широко улыбнулся.
«Может, не так уж это и плохо», — вдруг подумал Кит Кат.
В конце концов, он всегда любил путешествовать.
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (4)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Размер: мини, 2 300 слов
Пейринг/Персонажи: Рафаэлло, Марс
Категория: джен
Жанр: драматичный хоррор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: вокруг темно и пусто, а туманной долине прячется пустая железнодорожная станция.
Задание: ключевое выражение - за пределами досягаемости; слова - поезд, лодыжка, туман.
читать дальшеСтанция пряталась на дне залитой туманом долины.
Дороги сюда не вели, станция словно бы существовала за пределами пространства. Рафаэлло не бывал здесь раньше и сомневался, что когда-то побывает снова.
Путь к станции он не искал. Он продирался через высокие травы, утопленные в сизой дымке, спотыкался и скатывался по отвесному склону, уходил от того, что не видел.
За ним гнались голодные псы.
Под ногами хрустели степные травы, а позади щелкали челюсти злых собак. Туман окутывал его все плотнее, ни одна тропа не попадалась под ноги, до рассвета было еще далеко. Ночь темнела, густая, непроглядная, беззвездная, бездорожная. Рафаэлло бежал так, как никогда в жизни. Он ощущал запах вязкой слюны и слышал тяжелое дыхание. Видел, как незримые челюсти станут рвать кожу живота, выдирать зубами внутренности и жевать их, нетерпеливо, жадно. Псы искусали бы его лицо, сожрали бы всю плоть, разгрызли бы кости, и кровь пропитала бы теплую сухую почву. Там проросли бы яркие красные маки, и кости бы долго белели под теплым солнцем.
Травы до крови резали руки, ноги и лицо, и дыхание псов было все ближе, но вот перед глазами замаячила станция. Ее очертания смутно проступили впереди, как мираж в пустыне. Влажные от пота волосы лезли в глаза, но Рафаэлло увидел ее: прохудившаяся черепичная крыша, стены из посеревшего кирпича, рельсы среди степной травы. Вели они только в одну сторону — вперед — и обрывались у ближнего к Рафаэлло края платформы.
«Туда, — это было ясно сразу, едва станция замаячила в тумане. — Там не достанут».
Ноги, исцарапанные высокими травами и камнями, не ощущались от усталости, а сердце билось как у загнанного зверя. «Успею или нет? — думал он отстраненно, перепрыгивая через высокий камень. — Выживу или нет?»
Челюсти сжались на его ноге, когда он был в полуметре от платформы.
«Нет», — успел безнадежно подумать он.
Псы за спиной громко и протяжно завыли, зарычали от ярости, а лодыжку пронзила острая и резкая боль. Перед глазами все заволокло, в легкие едва ли попадал воздух, все тело ныло и неспособно было двигаться. Рафаэлло попробовал дернуться вперед, пока нога была еще цела, но в этот момент пространство качнулось, и все потонуло в густо-чернильной темноте.
Пришел в себя Рафаэлло где-то в ярко освещенном месте. Он лежал на деревянной скамье, вокруг был гранит, на противоположной стене — широкие темные окна, на полу — бутылка воды.
А напротив — человек.
Высокий и угрюмый мужчина лет тридцати, черноволосый и небритый, с сигаретой в зубах. Он глядел на Рафаэлло в упор таким взглядом, что срочно захотелось вскочить со скамьи и выпрямить спину.
Рафаэлло так и сделал, но тут же зашипел и рухнул обратно — поврежденная нога все еще ныла. Она, вместе с остальными частями тела, осталась на месте, даже была аккуратно перевязана.
— Я Марс, — представился человек напротив низким хрипловатым голосом. — А ты жив.
Рафаэлло мотнул головой, пытаясь сосредоточиться. Мысли плыли, нога болела, а лицо собеседника — Марса — то и дело норовило выскользнуть из фокуса.
— Вы спасли меня? — осторожно поинтересовался он, когда удалось выдавить из себя что-то внятное. — Меня зовут Рафаэлло, я очень рад знакомству, мистер… Марс.
— Просто Марс, — одернул его тот и встал, прошелся взад-вперед по залу.
Вопросы теснились в голове, и Рафаэлло не знал, какой из них задать первым.
— И все-таки, — повторил он и бросил короткий взгляд на больную ногу. — Как вы это сделали?
— Спугнул псов, вытащил тебя, принес сюда, — Марс пожал плечами, не оборачиваясь. — Делов-то.
— Вы спасли мне жизнь, — помолчав, заметил Рафаэлло. Нога ныла, тяжелая усталость разливалась по всему телу, но он был жив. — Спасибо большое, ми… Марс.
Тот только снова пожал плечами и прислонился спиной к стене. Он долго глядел на Рафаэлло, внимательно осматривая его с ног до головы, а потом вытащил из пачки еще одну сигарету и снова закурил.
— Ты хочешь задать уйму вопросов, — произнес Марс утвердительно и стряхнул пепел на пол. — Я и сам не много знаю. Но на что-то ответить попробую, — он кривовато усмехнулся.
Рафаэлло открыло было рот, но тут же закрыл его. С чего начать, он и в самом деле не знал.
— Где мы? — наконец удалось определиться. — Что это за место и что вы… ты… мы здесь делаем?
Он запнулся и отвел взгляд.
— Это место? — зачем-то уточнил Марс и хмыкнул. Словно Рафаэлло спросил что-то на редкость глупое и очевидное. — Это станция. Чем еще может быть место с рельсами рядом.
Против воли Рафаэлло улыбнулся.
— Логично, — признал он. — Только я об этом месте… в целом, — он беспомощно обвел рукой пространство. — Не о станции, а… вообще.
— Это — зал ожидания, — очевидно, Марс начал раздражаться. Он смял окурок и тут же извлек новую сигарету. «Посадит легкие», — пронеслась в голове сочувственная мысль. — Вокруг — туманная долина. Тут — станция. И все.
Он нахмурился еще больше, будто был убежден, что понимать его должны с первого слова.
— Это, конечно, все объясняет, — вздохнул Рафаэлло. Марс оказался не самым простым собеседником. — Вы…
— Ты, — поправил его Марс. — Бесишь.
— Прости, — Рафаэлло качнул головой. — А… как мы тут оказались?
Марс снова посмотрел на него как на идиота.
— Пришли, — изрек он и зачем-то пояснил: — Ногами.
— Да уж, — пробормотал Рафаэлло с невольным смешком. — Действительно.
— Вот и не спрашивай, раз «действительно», — оборвал его Марс и перевел взгляд ниже, на перевязанную лодыжку Рафаэлло. — Кое-кто вон и с ногами не справился.
— Там были псы, — возразил он, будто оправдываясь за то, что его едва не сожрали голодные твари. — Я убегал от них, но…
— Но не добежал, — подвел итог Марс и кивнул. — Знаю. Хорошо, что успел. Нога-то как?
— Болит немного, — подумав, откликнулся Рафаэлло не очень уверенно. — Так… слегка. Идти смогу.
Теперь ощущение было, что боль — надуманная, искусственная. Словно и под бинтами нет никакой рваной раны.
— А, — Марс поскучнел. — Ну да. Отсюда до больницы путь неблизкий.
Он зевнул и сполз чуть ниже по стене, скрестил руки на груди, а Рафаэлло уставился на него непонимающе.
— Больницы? — переспросил он, и в ту же секунду до него дошло.
На нем была больничная пижама — однотонно серая, как рабочая роба.
— Заметил, что ли, — Марс фыркнул. — Тут есть одна. Недалеко. Только там обычно больные неизлечимы. И не навещает их никто. А пижамы — с дли-инными рукавами.
Рафаэлло передернуло. Воспоминания начинались с бега по пустой и туманной равнине. Рафаэлло не видел там ни больниц, ни чего-то другого и не знал, как реагировать на слова Марса.
— То есть я… — начал он, но Марс, очевидно, тему продолжать не собирался.
— Потом, — оборвал его он. — Поговорим еще об этом. Когда дождемся.
— Да, как скажешь, — Рафаэлло постарался улыбнуться. — Только… чего мы ждем? Это ведь зал ожидания?
— Придурок, — припечатал Марс. — Что ждут-то в залах ожидания на станции?
— Поезд, — ответ успел сорваться с губ быстрее, чем Рафаэлло подумал.
Марс одобрительно фыркнул, и в этот момент где-то снаружи раздался пронзительный свист и гудок. Марс резко выпрямился.
— А вот и он, — и ухмыльнулся.
Поезд остановился на платформе, еще раз пронзительно свистнув. Рафаэлло не понимал, откуда он взялся — рельсы, как и прежде, шли только в одну сторону. Но поезд стоял, и дверь одного из вагонов была гостеприимно распахнута. Марс направился туда, как только они вышли на платформу, и Рафаэлло не оставалось ничего, кроме как последовать за ним.
Дверь закрылась, как только они вошли в вагон. Будто намекая, что обратно уже не выйти.
— Стоять! — рявкнул Марс, и Рафаэлло покорно отдернул руку от двери первого купе в вагоне. — Думай, что делаешь! Нельзя нам в другие купе и вагоны, своих проблем хватает.
Марс что-то еще неодобрительно пробурчал, а затем завел Рафаэлло себе за спину и неспешно пошел вдоль закрытых дверей. Открыто было только одно купе — в самом конце вагона. Свет оранжевым сиропом выливался на потертый ковер и зашторенное окно напротив.
— Нам сюда, — сообщил Марс и решительно вошел в купе. Рафаэлло, помедлив, последовал за ним.
— Вот как, — произнес Рафаэлло, чтобы сказать что-нибудь. Едва они оказались вдвоем в купе, дверь закрылась за ними. Теперь — он готов был поклясться — ни струйка света не была видна из темного пустого коридора.
— Так, — согласился Марс и откинулся на спинку мягкого дивана. — Именно так.
Купе демонстрировало видавшую виды роскошь: истертые плюшевые чехлы на сиденьях, побитые молью бархатные занавески, потускневшие латунные ручки, потерявший блеск паркет. В углу стояли напольные вазы с искусственными цветами, в мутном оконном стекле билась неизвестно как сюда попавшая сонная летняя муха. Веяло затхлостью и пылью, и немного — тревогой.
Рафаэлло закрыл глаза и положил руки на колени. Нога перестала болеть, словно раны и не было, а в голове, как и до этого, теснилось множество вопросов.
Прелую тишину нарушил щелчок зажигалки, а затем в воздухе повис резкий запах табака.
— Выглядишь, будто боишься чего-то, — сообщил Марс, и Рафаэлло открыл глаза.
— Ты очень много куришь, — немного неодобрительно заметил он и, скинув обувь, забрался на диван с ногами, обхватил колени.
Поезд стоял неподвижно. Пыль висела в воздухе, лампочка горела ровным светом, и даже муха за стеклом перестала шевелиться.
— Поздно уже менять что-то, — бросил Марс и затянулся.
Он снова хмурился, и Рафаэлло невольно захотелось разгладить залегшую между бровей складку. Смутившись вдруг, он отвернулся и отвел взгляд.
— Скоро мы поедем? — спросил он через минуту.
Тишина и неподвижность, сухие и пыльные, все еще стояли в купе.
— Торопишься куда-то? — Марс ухмыльнулся. — Некуда уже спешить. Сядь и сиди. Поедем когда-нибудь… Вот сейчас, к примеру.
В этот момент лампочка мигнула. Занавески на окне дернулись, густая темнота за стеклом смазалась, колеса застучали.
Поезд пришел в движение.
Резко стало спокойнее.
— Теперь-то мы точно куда-то приедем, — Рафаэлло попробовал улыбнуться. — Ты… совсем не знаешь куда, Марс?
— На другую станцию, — отрезал тот. То ли он не хотел говорить об этом, то ли не знал ответа.
Переспрашивать Рафаэлло не стал. Марс не рассказал бы больше — почему-то в этом даже не получалось сомневаться.
Какое-то время оба молчали, а за окном плыла равномерная чернильная темнота. В ней иногда угадывались смутно знакомые образы, но, возможно, это был плод его воображения. Деревья, дома вдалеке или фонарные столбы, — все было неясным, нечетким, как на картинах импрессионистов. Как в голове у безумца.
— Эти… псы, — Рафаэлло зябко передернул плечами. Стало холодно и отчего-то очень страшно. — Марс, что это было?
— Тебе лучше знать, — флегматично откликнулся он. — Сталкивался, значит, с ними где-то. Поезд этот и станция, думаешь, хорошее что-то значат? Чердак у тебя подтекает, Раф, вот и все. Не зря из дурдома сбежал.
Марс криво усмехнулся и развел руками.
«Меня зовут Рафаэлло», — подумал он, но поправлять не стал. Новость про собственное безумие не удивила.
— Видимо, откуда-то из детства, — немного помедлив, согласился Рафаэлло. — Когда-то, возможно, напали собаки, или присутствовал при этом… Не помню ничего, — он вздохнул.
Картины из жизни в голове вставали как-то обрывками, неясно, нечетко. Он помнил, что у него был брат и, возможно, другие родственники. Родителей он не помнил, родной дом поднимался в памяти только смутными образами. Яблоня цветет за окном и роняет лепестки на подоконник, гроза поднимается, бьет в стекла и обламывает ветви клена. Рыжий кот ластится и мурлычет, море синеет где-то вдалеке, чистое небо расцвечено солнцем и радугой.
Были ли в жизни злые и голодные псы — он не знал.
— А ты? — он завел прядь волос за ухо и чихнул от попавшей в нос пыли. — Ты просто пришел на станцию, или?..
Продолжать он не стал.
— Я такой же ебнутый, наверняка, — равнодушно подтвердил Марс. — Или в коме, или еще какая херня. Не знаю. Помню только, что, как брата не стало…
Он осекся и резко умолк.
— Ты этого не слышал, — тут же велел он мрачно. — Нечего тут про других байки слушать, своих проблем у каждого хватает.
— Синдром попутчика, Марс, — Рафаэлло покосился на него сочувственно, но тут же отвел взгляд. Марсу бы не понравилось. — Можешь объяснить, если помнишь, я ведь… не расскажу никому.
«Конечно, — мелькнуло невеселое. — Потому что больше никого тут».
Впрочем, общество Марса его вполне устраивало.
— Туман его забрал, — после длинной паузы глухо сказал Марс. Рафаэлло поднял на него непонимающий взгляд. — Что смотришь, говорю — туман. Милки ушел, вокруг был этот чертов туман, а потом не вернулся.
Марс глубоко вздохнул и протер глаза.
— Ненавижу туман, — признался он резко. — Все забирает.
Рафаэлло, не задумываясь, поднялся на ноги и пересел к Марсу, положил ладонь на его плечо.
— Это позади, — мягко произнес он, вглядевшись в лицо Марса. — Мы сейчас приедем куда-то, и…
— И все, — закончил Марс чуть насмешливо, но отстраняться не стал. — Садись уже обратно. Не знаю, куда мы приедем. Надеюсь, там не будет этого… тумана, — он скрипнул зубами.
Рафаэлло снова улыбнулся и, сжав плечо Марса еще раз, вернулся на свое место.
— Там должна быть другая станция, — вдруг сказал Марс через пару минут.
Рафаэлло удивленно уставился на него — почему-то казалось, что Марс больше говорить не станет.
— Другая, другая, — нетерпеливо подтвердил Марс и махнул рукой. — Не такая, как та. Понимаешь, от чего мы едем?
— От псов, — не задумываясь, предположил Рафаэлло.
— Или от тумана, — согласился Марс. — У каждого в голове какая-то навязчивая херня засела, и не в своем мы с тобой уме. Едем куда придется, и если сумеем выбраться — значит, победили. Может, даже в себя придем.
— А если нет? — Рафаэлло сглотнул.
Марс посмотрел на него долгим нечитаемым взглядом.
— Значит — все, — негромко откликнулся он. — Добрались до своей конечной, выходит. И поезд больше никуда не поедет.
Страх снова сковал все внутри, и переспрашивать Рафаэлло не стал.
«Конечная» — это само по себе звучало плохо.
Больше они не разговаривали. Ровный стук колес нагонял сон, и Рафаэлло, зевнув, снова обхватил ноги и устроил голову на коленях.
— Я разбужу, когда приедем, — Марс словно бы прочитал его мысли. — Спи.
— Да, Марс, — Рафаэлло посмотрел на него из-под полуопущенных ресниц. Марс сидел, уставившись в окно, курил очередную сигарету и молчал.
А затем мерный шум дороги его окончательно убаюкал.
Поезд, вздрогнув, остановился.
Рафаэлло распахнул глаза и заозирался. В купе стояла непроглядная темнота — неясно было, на станции они или встали в пути.
— Марс? — окликнул он негромко. Голос звучал хрипло и немного напряженно. — Ты здесь?
Темнота не отозвалась, и Рафаэлло вскочил на ноги.
На сиденье напротив не было никого.
Рафаэлло на ощупь распахнул тяжелую дверь купе и ринулся в коридор, оттуда — к выходу. Одежда цеплялась за дверные ручки, локтем он то и дело задевал подоконник.
Дверь наружу была открыта. Рафаэлло, уцепившись за поручень, соскользнул по ступенькам вниз и замер. Глаза понемногу привыкли ко мраку, и можно было различить…
На платформе, спиной к нему, стоял Марс и курил.
Все пространство перед ним постепенно захватывал густой и вязкий туман.
А в нем выли голодные и злые псы.
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (12)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Размер: 560х698
Пейринг/Персонажи: Рафаэлло, Мандерли
Категория: джен
Рейтинг: G
Примечание/Предупреждения: мифы!АУ; Рафаэлло - Аквилон, бог северного ветра, Мандерли - Зефир, бог весеннего западного ветра.
Задание: Рафаэлло, Мандерли
смотреть дальше

- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (16)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Размер: мини, 1 405 слов
Пейринг/Персонажи: Скиттлз, Ронднуар
Категория: джен, упоминание слэша
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: «Ты достоин другой жизни. Других денег».
Задание: : Ронднуар, Скиттлз. Обладание, осколок, ледокол. Заброшенное место.
читать дальшеСкиттлз дрожал. Его била мелкая дрожь. На скуле красовался синяк. Он не был уверен, что его ребра в полном порядке. Он не помнил, как давно сидел на холодной земле. Да и, наверное, ему сейчас было все равно. На каменном заборе, который служил ему опорой, был нарисован ледокол и, подумав, Скиттлз решил, что было бы круто, если бы он сейчас стал реальным, двинулся бы вперед, разбивая лед его безысходности и, может быть, после этого, он сможет плыть дальше. И ни один осколок этого льда не сможет задеть его душу. Но сейчас ему было безумно плохо. Его трясло. Он понимал, что выпил слишком много. Но сегодня ему это было жизненно необходимо. Но в этом был весь Скиттлз – он был слишком яркий, талантливый и оторванный от этого мира. Голос откуда-то сверху заставил поднять мутный взгляд:
– Думаю, что нам стоит прогуляться, – это не было похоже на вопрос. Это было сухое утверждение.
Скиттлз не знал этого человека. В его мутном состоянии ему меньше всего хотелось гулять, но статный мужчина подхватил его под локоть, поднял, немного встряхивая, заставляя встать на ноги.
– Думаешь, что это плохая идея? Позволь не согласиться.
И они пошли от этого заброшенного места, вниз по туманной улице. Мужчина придерживал его, не позволяя упасть. Когда Скиттлза клонило, то он позволял ему опереться о стену, а потом они продолжали свой путь в недолгом молчании.
– Я видел твое выступление, – мужчина постукивал о мостовую изящной тростью. На ее набалдашнике красовалась волчья морда. – Поверь, это не то место, где можно и нужно использовать свой талант. Мы могли бы предложить тебе намного больше.
– М-м... мне кажется... что... вы ошиблись, – Скиттлза немного мутило, и он пытался говорить трезво, но тяжелый вечер, много выпитого, размолвка с Эмсом – все это вызывало в нем полное отторжение от этой гнусной реальности. И появление этого незнакомца, с которым ему пришлось куда-то тащиться, не вызывало каких либо приятных ассоциаций. – Мне не стоило идти с вами.
– Ну, почему же? – мужчина стукнул тростью пару раз по асфальту, и в тот же момент машина, которая следовала за ними на небольшом расстоянии, прибавила скорости и догнала их. Дверь открылась, его спутник любезно подтолкнул его вглубь, на заднее сиденье. Как только двери за ними обоими закрылись, машина тронулась, а водитель уточнил:
– В гостинцу, синьор Ферреро?
– Да.
Еле слышное завывание ветра за окном немного расслабляло, Скиттлз сам не понимал почему. Ему было комфортно в тепло в этой красивой машины.
– Куда мы едем? – Скиттлз попытался поднять голову, но это получилось скверно, поэтому он постарался подтянуть к себе колени, но опять же вышло не очень.
– Я остановился в гостинице. Думаю, что это будет самое оптимальное место, где ты смог бы выспаться, а потом – мы поговорим.
И, действительно, ещё до того, как они подъехали к гостинице, Скиттлз уже спал. Его не стали будить, просто помогли перенести в номер и закрыли дверь.
На экране большой плазмы мерцали огни софитов. Музыка теплыми переливами создавала нужную атмосферу, тонкий луч света прорезал сцену, освещая серебряный шест, вокруг которого вальяжно прохаживался высокий молодой человек. Разноцветные пряди его волос переплетались с тонкими облачками дыма, который заполнял всю сцену. В полупрозрачных одеждах фигура была похожа на восточную куклу. Медленным размеренным шагом он обходил шест, все ближе и ближе приближаясь к краю высокой сцены. Прозрачная ткань летела за ним, струилась, напоминая хвост павлина. Музыка становилась все громче, сильнее, с каждым новым аккордом поступь юноши становилась все жестче, и с первым рваным битом музыки он хватался за шест и, словно, птица взмывал ввысь, оставляя набедренную юбку валяться на сцене. Обхватывая шест ногами в высоких шнурованных сапогах, он начинал медленно скользить вниз, отталкиваясь, поднимаясь выше, а потом опять опускаясь до самого пола, разводя ноги как ножницы. Он завораживал. Желание обладать таким могло бы подтолкнуть любого человека к безумию, но только не Ронднуара. Он точно знал, что этот мальчик – неограненный алмаз.
– Что? Это вообще зачем? – Ронднуар поставил запись на паузу и обернулся. Все еще сонный, взъерошенный Скиттлз стоял на пороге гостиной. На нем был белый банный халат и сапоги. Его немного пошатывало.
– Я изучаю тебя, – Ронднуар поднялся с кресла и, сделав несколько шагов, оказался напротив Скиттлза. – Ферреро Ронднуар, – он протянул руку для рукопожатия. Скиттлз медлил. – Хорошо. Я понимаю твое недоверие. Но подумай. Что если бы я хотел с тобой что-то сделать, то давным-давно воспользовался бы твоим состоянием и не подкладывал бы тебе подушку под голову.
– Зачем я вам?
– Вот это уже другой вопрос. Давай ты примешь душ, я закажу ужин, и мы обо всем поговорим.
Скиттлз вопросительно вскинул бровь.
- Так, нет. Если вы думаете, что я легкодоступный... и, вообще, я не сплю с мужчинами. Точнее, я не занимаюсь проституцией, и если вы что-то захотите сделать, то это будет по принуждению, а...
– Не переживай. Я очень надеюсь, что то, о чем мы будем говорить, не вызовет у тебя дискомфорта и будет не по принуждению, – Ронднуар улыбнулся и прошел к мини-бару, чтобы налить себе бокал вина. – Так что я все же посоветовал бы тебе принять душ. И да, секс с тобой не входит в мои планы.
Скиттлз вернулся из душа через двадцать минут. Теперь он казался более трезвым и свежим. Закутанный в халат, он вернулся в гостиную, откуда доносился ароматный запах ужина. Ронднуар сидел на диване, пил вино и читал какую-то газету.
– Говорите, что вы хотели, и я пойду, – Скиттлз присел и посмотрел на свежую клубнику.
– Ты можешь есть всё, что захочешь. Я более чем уверен, что тебе некуда идти. Точнее, поправлюсь – есть, но ты не горишь большим желанием возвращаться в крохотную съемную квартирку, которую ты делишь с другом-наркоманом.
Скиттлза передернуло. Все это напоминало какой-то фильм ужасов с элементами детектива. Он все же взял клубнику и съел.
– Так, мистер, давайте начистоту. Я вас не знаю, а вы, по-моему, знаете про меня слишком много. Но я уверен, что во всем есть подвох. Вы бы не стали притаскивать меня сюда только ради того, чтобы дать мне выспаться, помыться и накормить. Вы не похожи на офицера Армии Спасения.
– Все верно. Вдобавок ко всем твоим разнообразным талантам, ты еще и сообразительный, – Ронднуар отставил бокал, перехватил одну из ягод и надкусил. – Наша большая семья – Ферреро – одна из самых богатых и влиятельных семей в Италии. Думаю, что ты уже можешь себе представить, что у нас не один бизнес не только на территории Италии, но и в других странах.
– Допустим. Но как это касается меня, синьор Ферреро? – Скиттлз доел клубнику и отбросил зеленый хвостик.
– Как ты успел заметить, я смотрел твое выступление.
– Часто посещаете подобные злачные места? – Скиттлз усмехнулся и потянулся к бокалу вина.
– Нет. Но, признаться, я был потрясен твоим танцем, пластикой и... – Ронднуар взял пульт и нажал «Play». Скиттлз в этот момент подходил к краю сцены, становился на колени и кто-то из зрителей – мужчина – тянулся к нему, как загипнотизированный. Ронднуар поставил запись на паузу. – И твоим умением завораживать людей. Я полагаю, что ты достоин другой жизни. Других денег. Думаю, что не стоит смотреть дальше, чтобы иметь удовольствие обсудить ещё и ловкость твоих рук. Золотая цепочка, часы и, скорее всего, деньги. Все верно, Скиттлз?
Он чуть не поперхнулся вином.
– Вы коп? Никаких доказательств у вас нет, – чуть не заорал он.
– О-о-о, нет, – Ронднуар развел руками. – Я не коп и ничего общего с ними не имею. Но вот относительно доказательств – ты опять прав. Ты работаешь очень быстро и ловко. Словом, мы с братом решили, что ты был бы незаменимой частью нашей большой классической коллекции.
– О боже, вы всё же маньяк. Да еще и с братом, – Скиттлз попытался отодвинуться.
– Браво, – Ронднуар похлопал. – У тебя еще и отменное чувство юмора. Но суть моего предложения в другом. Ты, насколько я знаю, еще и отличный художник.
Скиттлз умело вилял бедрами, седлал усатого мужчину, но ни в коем случае не позволял прикасаться к себе.
– Можно смотреть. Нельзя трогать. Представьте, что я – шедевр Рембрандта, прекрасный и притягивающий. Картины висят у вас на стене – на них приятно смотреть со стороны, не так ли?
Он продолжал раздеваться, и теперь остался только в одних стрингах. Связывая его руки, оставляя клиента обезоруженным, слабым и дезориентированным, он умело усыплял его внимание. Выжидал, как учил его Ронднуар, а потом, отсчитывая секунды, ускользал в темноту ночи. Нырял в тепло салона автомобиля, под бочек к Ронднуару, который с большим вдохновением рассказывал про новую картину, которая была позаимствована у хозяина этого дома, оставляя ему взамен искусно выполненную подделку. До следующего приватного танца. До следующего обмана. До следующего дома. Скиттлз был талантлив во всем. Но лучше всего ему удавался танец живота.
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (1)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Размер: мини, 5160 слов
Пейринг/Персонажи: Марс, Рафаэлло, Сникерс и другие конфетыПикник, Скиттлз, Эмэндэмс, Твиксы, Орбит
Категория: джен
Жанр: драма, мистика
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Марс верит только в то, что видел своими глазами. Он не привык отступать перед трудностями. Если легенда существует, то разгадка её – всего лишь вопрос времени.
Примечание/Предупреждения: смерть персонажей, AU, OOC
Задание: : клин, психика, правило (ключевые слова); Летучий голландец (выражение)
читать дальшеМарса никогда не интересовали легенды. Правда, он слушал рассказы, которые моряки рассказывали друг другу в при портовых кабаках. Марс их собирал и записывал. Иногда ему попадались забавные и нелепые, но чаще всего они не отличались оригинальностью и разнообразием. Корабль-призрак встречался в океане нечасто. Кто-то говорил, что это сам «Летучий голландец», но большинство всё же эту версию отметали. Все, кому довелось когда-либо видеть его, возвращались домой, к семьям, живыми и невредимыми. Некоторым даже казалось, что всю дорогу попутный ветер подгонял их судно. Все, кто его видел, утверждали, как один, что появляется он только ранним утром, перед самым рассветом, да и то только в те дни, когда горизонт прячется в тумане. Обычно после шторма, когда кто-то из моряков уходил на дно. Корабль-призрак будто бы приходил за его душой. Ни разу он не пытался подойти поближе к чужому судну, просто покачивался на волнах, а когда туман над океаном рассеивался — пропадал вместе с ним, будто его и не было. Чудаки рассказывали, что видели косяки белых рыб, тянущихся к нему со всех сторон; говорили, эти рыбы светились, а некоторые даже оборачивались и пугали моряков своими человеческими лицами — вот в такие истории Марс верил с трудом. Как и в то, что вокруг корабля вода окрашивалась в красный цвет, а некоторые «очевидцы» утверждали, что он и держится-то на воде только благодаря человеческой крови, пролитой в морских сражениях.
Марс верил только в то, что видел своими глазами. Но иногда, особенно когда долго не был на суше и не встречал других людей, кроме своей команды, хотел удостовериться, что не привиделся ему корабль-призрак. Поэтому он приходил в кабак один, садился где-нибудь в углу и слушал рассказы о том, как волны бьются о бледный борт; как его паруса развиваются, будто машут морякам в совершенно безветренное утро; о том, что, несмотря на то, что практически ничего невозможно разглядеть вдалеке и сквозь туман, но на носу корабля некоторым мерещится человеческая фигура. Такая же призрачная и белая и излучающая холод, как и сам корабль-призрак.
--------------------------------------------------------------------
Они попали в шторм, Марс не помнил другого такого. Гигантские волны накрывали его судно с головой, угрожая пустить ко дну, их мощь была непредсказуема. Управлять кораблем было невозможно, чудовищная сила несла его куда-то за собой. Оставалось только лихорадочно цепляться за мачты, доски, за всё, что попадалось под руку. Казалось, что выжить в таком шторме невозможно. Вода застилала глаза, Марс старался не терять из виду свою команду, но тут каждый был сам за себя. Корабль поднимало на волнах и бросало вниз, будто в пропасть, рёв ветра походил на смех сумасшедшего. Они вышли из порта всего несколько дней назад, ничто не предвещало такой бури. Но как можно уберечь себя посреди океана? Не оставалось сил, в лёгких не хватало воздуха, сам корабль, казалось, вот-вот разлетится в щепки, и океан поглотит их, наконец, прекратит мучения.
Когда надежды совсем не осталось, тучи начали рассеиваться. Поначалу не верилось, но буря сходила на нет. Марс цеплялся обезумевшим взглядом за проясняющееся ночное небо, усыпанное звёздами, такими равнодушными к их беде и, кажется, с его губ слетали проклятья. Кто-то звал его по имени, ему хотелось обернуться, помочь, просто убедиться, что все в порядке, но нога скользнула по мокрой доске, а продрогшие пальцы, сжимающие снасти, не слушались. Он покатился вниз по палубе, навстречу нависающей над кормой волне, не такой устрашающей, но на этот раз имеющей все шансы утащить его за собой. «Как нелепо», — только и успел подумать Марс, в то время как чья-то рука ухватила его под локоть, а волна накрыла сверху, погружая мир вокруг в темноту и забвение.
--------------------------------------------------------------------
— Марс, — холодные руки коснулись горящего лба. — Твоё время ещё не пришло.
— Ты знаешь моё имя? — похоже, язык не очень слушался, заплетался, и Марс не мог пошевелить пальцами, чувствительность куда-то пропала. Что за нелепый вопрос выдало его подсознание? Он точно знал, с кем разговаривает, мечтал об этой встрече столько лет. И теперь удивлялся тому, что он знает его имя.
— Если душа моряка принадлежит мне, — голос был далёким и отстранённым, но обволакивал, — и моему кораблю, то я знаю имя.
— Моя душа принадлежит тебе? — Марс повёл плечом, прежние силы понемногу возвращались к нему.
— Ты бы не смог подобраться так близко, если бы это было не так.
Марс приоткрыл глаза, и тут же зажмурился. Белизна вокруг слепила его, и если бы от его собеседника не веяло таким холодом, то он бы решил, что смотрит прямо на солнце.
— А у твоей души? Есть имя?
— Я сам и есть душа, — усмешка, и рука взъерошила его волосы. Марсу хотелось ухватиться за запястье, он ведь не ребёнок, в конце концов, чтобы с ним так обращались. — Хочешь дать мне имя, Марс? Может быть, я даже буду откликаться на него. Когда-нибудь наши пути пересекутся снова, но, надеюсь, ты не будешь намеренно искать встречи со мной.
— Рафаэлло, — Марс проснулся от того, что его била дрожь. Образ призрачного капитана всё ещё стоял перед глазами. Во рту пересохло, будто он несколько часов подряд говорил с кем-то без остановки. Голова немного кружилась, а когда дверь в его каюту открылась, и на пороге появился Сникерс, Марс вдруг понял, как рад видеть его живым и невредимым. Вот прямо тут взял и обнял, если бы тело слушалось. Но, может, это и к лучшему. Как знать, какие подколки потом пришлось бы выслушивать от друга, уж он-то точно не забыл об этом моменте слабости.
— Очнулся? — Сник протянул ему бутылку, и Марс жадно припал к ней губами. — Я уж думал, мы тебя потеряем, ты был в отключке три дня, бредил постоянно. Звал кого-то по имени. Рафаэлло. Говорит тебе о чем-нибудь это имя? — Марс перевёл дыхание, вспоминая свой сон. Или это было явью? Когда Сникерс произнёс имя вслух, Марс сразу понял, что оно принадлежит той душе, которая окутывала его своим холодом. Это он ему сказал своё имя во время лихорадочного видения? Или Марс действительно сам его придумал? Сникерс явно не мог дать ответ на этот вопрос, поэтому Марс решил тему не развивать и просто махнул рукой в ответ. — Ребята понемногу начали отчаиваться, ты их нехило напугал, но я им сразу сказал, что от дурацкой лихорадки ты точно не помрешь.
После этих слов Марс понял, что что-то не так, и подозрительно покосился на Сникерса. Тот стоял против света, но всё же можно было разглядеть, как он осунулся. Он ведь сказал, три дня прошло? Неужели так переживал? Нет, что-то другое.
— Что случилось? — прохрипел Марс. Голос у него действительно немного сел, пришлось прокашляться.
— Ребята видели твой загадочный корабль, на рассвете. Всё, как ты и рассказывал, — уклончиво отозвался Сникерс, отводя взгляд. Конечно, они должны были его увидеть, зачем было говорить об очевидном. И, да, похоже, они упустили его в этот раз, но это говорило только об одном — он действительно существует и не так неуловим, каковым кажется. И всё это он хотел сказать Сникерсу, как вдруг его осенило. Они видели корабль-призрак. Он появлялся в тех местах, где терпели крушения во время штормов или сражений другие суда. Он появлялся там, где были погибшие моряки. А Марс явно был жив и даже практически здоров.
Чутье его не подвело. Позже Марс узнал, что во время шторма погиб Пикник, один из членов его команды. Единственный, кто был Сникерсу ближе всех, почти братом, может быть, даже кем-то большим. Пикник, который ухватил его за локоть, когда океан разинул пасть, готовый поглотить его целиком.
-------------------------------------------------------------------
Прошло несколько лет, но после того шторма Марсу начали сниться кошмары, не каждую ночь, но довольно часто. Ему снился корабль-призрак и то время, когда он был ещё желторотым юнцом и впервые увидел этот корабль наяву. Он снова и снова переживал тот рейд, в котором ему довелось участвовать на воде, тогда столько людей погибло. Изувеченные тела, стоны выживших и металлический запах крови — всё это кружило голову, его самого тогда ранили, он на ногах стоять не мог, и помощи ждать было неоткуда. Марс слышал, как волны с лёгким шипением ударяются о ватерлинию, видел розовую пену на поверхность океана. Он чувствовал себя немножечко героем, пусть и не мог избавиться от горечи при мысли о ближайшей кончине. Когда уже не осталось сил, и веки начали тяжелеть, на горизонте и появился он — корабль-призрак. Сияющий, излучающий свет, как лучик надежды. Он был таким нереальным, что Марс боялся даже моргнуть. Надо было кричать и звать на помощь, но голос пропал, оставалось только завороженно смотреть на то, как он качается на волнах, возвышаясь над океаном, над жизнью, надо всем этим миром в целом. Марс так и сидел с открытым ртом, даже когда солнце взошло, развеяло утреннюю дымку вместе с кораблем-видением.
Смерть тогда обошла его стороной, шрамы остались, сердце немного черствело, кровь и выпущенные кишки уже не вызывали приступов тошноты, Марс взрослел, стал капитаном на собственном корабле, набрал команду, которая за годы стала ему семьёй. Но его всё ещё будоражил его личный предрассветный мираж, он притягивал и отталкивал одновременно.
Во снах корабля-призрака как такового не было, но он точно знал, что разговаривал с кем-то, кто был там, он чувствовал прикосновение ледяных рук к своему лицу, темноту под сомкнутыми веками сменяли яркие вспышки. Открыв глаза, Марс еще какое-то время видел чёрные пятна, будто до этого долго и в упор смотрел на солнце. Адреналин в крови зашкаливал от мысли о том, что ему удалось оказаться так близко, узнать так много, но снова потерять. Марс просыпался в холодном поту, будто, посреди незаконченного разговора, и всегда с одним и тем же именем, срывающимся с языка. В такие ночи Марс ещё долго лежал без движения, восстанавливая дыхание и повторяя то самое имя до тех пор, пока ему, наконец, не удавалось успокоиться. Рафаэлло…
И каждое утро Марс поднимался на палубу, чтобы встретить рассвет, пожирая глазами линию горизонта.
-------------------------------------------------------------------
— Мы здесь кругами ходим уже четвёртый день, — Скиттлз откровенно ныл. Насколько он обычно был терпелив, но тут не удержался. — Совсем делать нечего. И солнце ебашит в самую башку.
— Вот когда у тебя будет свой корабль, сам и будешь решать, какие воды бороздить, — заметил Сникерс, помогающий Скиттлзу сворачивать запасные паруса.
— Не выдержу я груза такой ответственности, — усмехнулся Скиттлз. — У некоторых, вон, от неё совсем башню сносит, — он кивнул в сторону капитанского мостика, где сейчас стоял Марс и изучал что-то через подзорную трубу. — Что там можно разглядеть? На мили вокруг одна вода.
— Ты так говоришь, будто Марс тебя не учил маршруты прокладывать, — отозвался Эмэндэмс, монотонно разматывая верёвку для паруса. — Или ты бездумно под его руководством карты чертил?
— С тех пор, как он меня учить начал, сто лет уже прошло. А в последнее время он сам, кажется, толком не понимает, что делает, и куда мы несёмся, сломя голову. И карты больше мне не доверяет, говорит, что я много вопросов задаю не по существу, — отмахнулся Скиттлз. — Сам всё рассчитывает, чертит и сверяет.
— Ты просто дуешься, потому что он у тебя чернила с бумагой отнял, а то рисуешь днями и ночами, а работу кто за тебя выполнять будет? Я бы у тебя еще и нож отнял, чтобы резьбой по дереву не занимался, все мачты уже исковырял, — Эмэндэмс присел рядом на корточках, пожевывая нижнюю губу. — Но что есть, то есть. Осунулся наш капитан. Иногда смотришь на него и всё, вроде бы, нормально, а временами… взгляд совсем какой-то затравленный становится.
Эм вопросительно глянул на Сникерса, но тот вместо ответа начал обвязывать парус, и ребята принялись ему помогать.
— Это черная меланхолия, — авторитетно закивал Скиттлз. — С психикой что-то. Хандра и депрессия на почве душевного расстройства.
— С Орбитом переобщался, — догадался Эмэндэмс.
— А у него пусть и заумные, но хоть какие-то версии есть. Вижу ведь, Марс сам на рожон лезет. И думает постоянно об этой своей призрачной посудине, глаза уже все высмотрел, — Скиттлз затянул последний узел и уложил готовый парус на палубу. — А мне всего лишь понять хочется, ради чего я жизнью постоянно рискую.
Сникерс резко поднялся, оценивающе рассматриваю проделанную работу. Эм и Скит подняли на него виноватые глаза.
— Марс знает, что делает. Он наш капитан. И я ему доверяю свою жизнь.
--------------------------------------------------------------------
Ночь была безоблачной. Хоть звёзды пересчитывай, чем Марс и планировал заняться. На душе было беспокойно, и ему не хотелось закрывать глаза, чтобы снова оказаться в липких объятиях своего прошлого. На палубе было тихо, как и должно быть в это время суток. Но не безлюдно — на носу корабля, спиной к нему, стоял Сникерс. И Марс не удержался от вздоха: похоже, кто-то уже пересчитал за него все звезды. В последнее время он всё чаще и чаще видел именно его затылок. Сникерс каким-то образом оказывался впереди других, если случалось идти в бой, или оказывать кому-то помощь. Раньше они сражались плечом к плечу, все знали, что у парня просто шило в заднице, и уследить за всей командой было гораздо легче, чем за одним Сникерсом, но теперь... Всё было немного иначе. Марс смотрел в его глаза и не понимал, о чем тот думает. А ведь Сникерс с самого начала был открытой книгой для всех, с чувствами нараспашку. Когда не стало Пикника, из его книги как будто вырвали несколько страниц. Не было больше прежнего целостного повествования, листать приходилось осторожно.
— Почему не спишь? — Марс поравнялся с другом.
— Бессонница, — Сникерс пожал плечами и улыбнулся. — Ворочался с бока на бок, чуть не завыл от отчаяния. Тогда бессонная ночь была бы тут всем обеспечена.
— И ты выбрался на палубу?
— Ага. Как одинокий волк, выть на луну, — усмехнулся Сникерс, и в глазах вспыхнула давно потухшая искра.
— С каких это пор ты одинокий волк? Может, чуток отбившийся от стаи, но далеко тебе от нас не уйти, мы слишком хорошо умеем брать след, — Марс положил руку ему на плечо и скорее почувствовал, чем услышал, как тот рассмеялся в ответ.
— Конечно, вы моя стая, куда я от вас, — у Сникерса не было другой семьи. Здесь, под началом Марса он провёл почти всю свою сознательную жизнь. И именно поэтому Марс не представлял, что делать с отчаянием, которое иногда накатывало. Как он только увидел его силуэт на фоне ночного неба, то испугался, что не сможет дотянуться, что между ними невидимая стена, и сколько бы Марс не пытался, сквозь неё не пройти. — И вообще, откуда эти ассоциации с волками? Ты видел хоть одного в своей жизни? — Сникерс вопросительно склонил голову.
— Когда я был маленьким, у нас дома был пёс, — предложил альтернативу Марс.
— Пёс, значит, — вдумчиво проговорил Сникерс и со смехом пихнул его локтем в бок. — Нет, пёс это совсем не то же самое! Нужно было сравнить нас со стаей дельфинов, например! Или барракуд, это даже круче! И, вообще, что за полуночный бред мы тут развели? Это ж надо было до такого договориться!
— Да уж, теперь мне будут всю ночь сниться барракуды, гоняющиеся по океану в поисках отбившегося товарища. Весёлая ночка меня ждёт, — не удержался Марс от скупой улыбки.
— В идиотских снах наше спасение, — философски заметил Сникерс, разглядывая друга и капитана. — Ты выглядишь усталым, Марс. Цепляешься за пустоту, не замечая ничего вокруг. Не помню, чтобы раньше видел тебя таким. У тебя есть цель, я понимаю. На ней свет клином сошелся. Но ребята идут за тобой, у них завязаны глаза, им только и остаётся, что доверять тебе. Ты ведь понимаешь, что делаешь? — Сникерс изучал лицо Марса, чувствовал, как тот напрягся, но продолжал стоять без движения, глядя перед собой. — Я не сомневаюсь в том, что ты сам можешь разобраться со своими проблемами. Но неужели что-то эфемерное важнее того, что есть у тебя здесь и сейчас? Стая, и всё такое...
Их взгляды встретились. Марс понимал, о чём говорил Сникерс, но на него вдруг навалилась какая-то невероятная усталость, и борьба со сном уже не казалась такой хорошей идеей. И, похоже, Сникерс понял его правильно даже без слов. Марс не умел говорить о том, к чему ещё не был готов.
— Иди спать, — посоветовал Сникерс. — Если я тут ошиваюсь, это вовсе не значит, что и тебе тут тоже торчать надо. Я, вон, пойду лучше Твикса у штурвала заменю, всё равно сегодня глаз не сомкну. Займу себя чем-нибудь полезным.
Марс замешкался — ему не хотелось уходить именно сейчас. Какой-то вопрос вертелся на кончике языка, их разговор казался ему незаконченным. Но со Сникерсом всегда так было. К нему постоянно хотелось возвращаться.
— Смотри, не посади нас на мель, — вместо продолжения подколол Марс.
— Это когда это я сажал нас на мель? — искренне возмутился Сникерс, осуждающе глядя вслед удаляющемуся с ухмылкой на лице Марсу. — Да я лучший рулевой, которого знало это твоё корыто!
Слова, сказанные им, не отпускали Марса всю дорогу до собственной каюты, и до тех пор, пока он не забылся, наконец, беспокойным сном.
--------------------------------------------------------------------
В каюте было невыносимо жарко, одежда прилипла к телу и, открывая глаза, Марс не сразу понял, снится ли ему это или происходит наяву, казалось, что он только сомкнул глаза. Но все сомнения рассеялись, когда дверь распахнулась, и в каюту ворвался поток воды. Снаружи бушевала стихия. Марс в два шага выскочил на палубу, и в лицо ударил ледяной дождь из брызг, волна, мгновение назад накрывшая корму, рассыпалась на глазах, и уходила обратно в океан. Рядом появился Эмэндэмс — он едва держался на ногах и пытался перекричать стихию.
— Волнение началось давно! Но эта чёртова волна появилась из ниоткуда! — он указывал в сторону кормы. — Почти все наши остались в трюме, Сникерс велел никому не высовываться!
— Главное, чтобы его не затопило, — проорал Марс в ответ, но всё кивнул, соглашаясь с подобным решением. Меньше народа наверху — меньше паники, меньше жертв. — Надо опустить паруса.
— Сникерс с Твиксами как раз там! — очередная крутая волна обрушилась с левой стороны, недостаточно большая, чтобы залить палубу, но судно накренилось, Марс удержал Эмэндэмса, потерявшего равновесие. — Иди к остальным! Не хватало еще, чтобы свалился за борт!
Геройствовать Эм не стал и поспешил выполнить приказ. У штурвала стоял один из Твиксов — он казался совершенно крохотным под черным покрывалом неба. Когда Марс подобрался ближе и ухватился за штурвал вместе с ним, на его лице появилось облегчение.
— Ты молодец, отлично держишься! — нарастающий шум и завывающий ветер практически невозможно было перекричать, но Твикс кивнул. Похоже, ему неважно было, что именно Марс говорил, достаточно было того, что он был рядом.
Очередной гребень захлестнул палубу, но эта волна не была даже в половину такой же огромной, как та, что нависла над кораблём, когда Марс только вышел из каюты. Воздух был ледяным, и, похоже, вдобавок к шторму пошел проливной дождь. Он начался так же неожиданно, безжалостно пронзая иглами. Накинув куртку на голову, Марс глянул наверх. Почти все паруса были спущены. Второй Твикс уже спускался вниз, осторожно держась за мачту. Главное, чтобы рука не соскользнула. А Сникерс был выше, Марс видел его сквозь серую пелену дождя. Конечно, он полез на самый верх, всегда и во всём первый. Шею бы не свернул. Ветер сбивал с ног, и просто держаться за штурвал было трудно, спустившийся Твикс не решился двигаться в их направлении и остался держаться за мачту. Корабль качало как пробку, поэтому Марс вздохнул с облегчением, когда увидел, что Сникерс наконец-то закончил терзать последний парус и быстро спускался вниз. На корме в любом случае было безопаснее.
— Вам всем тоже нужно будет укрыться в трюме! — скомандовал Марс стоящему рядом Твиксу. Шторм не утихал, но становился предсказуемым. Большую опасность сейчас представлял усиливающийся дождь: оставалось только надеяться, что молнии не будет, слишком живыми были воспоминания о том, как однажды в такую же погоду загорелась от её удара грот-мачта.
Сникерс оказался рядом почти сразу, насквозь промокший, закрывающий уши руками, видимо, желая заглушить неистовый рёв ветра и с шипением накатывающих волн.
— Я не вижу, где заканчивается вода и начинается небо! Это так прекрасно, Марс! — сквозь смех прокричал Сникерс и резко обернулся с восхищенным возгласом, когда очередная крутая волна толкнула в бок, взорвалась брызгами, омывая палубу. Корабль опасно накренился в очередной раз. И Сникерс поскользнулся. Не удержался на ногах. Марс потянулся, пытаясь поймать его, но рука схватила воздух, а Сникерс, потеряв равновесие, перевалился через борт и упал в воду.
— Чёрт, Сникерс, — Марс даже не понял, как это произошло.
Он бросил штурвал на Твикса и метнулся за Сникерсом, вцепляясь в борт корабля. Крупные капли дождя оставляли следы на перекатывающихся волнах, океан обдал его своим ледяным дыханием.
— Сникерс! — в отчаянии закричал Марс, силясь что-то разглядеть в воде. Но океан походил на зияющую чёрную мглу. И Сникерса нигде не было.
--------------------------------------------------------------------
Они кружили на месте после того, как шторм сошёл на нет. Корабль мотало из стороны в сторону на волнах, поэтому трудно было определить, где именно Сникерс свалился за борт, но вся команда высыпала на палубу, выискивая в обломках нехило покорёженной мачты и прочего мусора хоть какой-то намёк. За несколько часов надежда истощалась, отчаяние тяжким грузом давило на плечи. Начинало светать, корабль с лёгкостью покачивало на небольших волнах.
— Капитан! — окликнул Скиттлз, который вёл наблюдение на корме, и Марс бросился к нему. Но вспыхнувшая на мгновение надежда тут же растаяла в предрассветном дымке. Прямо по курсу их ждал он. Корабль-призрак. Во всем своем молочном великолепии.
Скиттлз, первый заметивший его, покосился на Марса:
— Вероятно… Дальнейшие поиски не имеют смысла.
Марс медлил всего лишь одну секунду.
— Всем занять свои места! Держим курс на корабль! — шальная мысль пронеслась в голове у Марса. Возможно, не всё ещё было потеряно. За это время они могли уйти достаточно далеко от этого места, но что-то их удержало. До восхода было достаточно времени. Они должны были успеть. Однажды он сумел заглянуть в глаза смерти. И если Сникерс сейчас был здесь, то он сам не позволил бы отказаться от такой возможности.
--------------------------------------------------------------------
Когда нос корабля вспорол туман, у Марса дыхание замерло. Борт призрачного корабля уже не маячил где-то вдалеке, они шли так близко, что можно было руку протянуть и кончиками пальцев коснуться белого дерева. Да, оно было именно белым, как будто выцветшим на солнце. И вода, вода под ним действительно походила на кровь. Хотя скорее всего, она была просто тёмной, и это воображение и старые забытые рассказы играли свою роль.
— Пришвартовываемся, — тихо, но твёрдо скомандовал Марс. Он понимал, что команда вымотана донельзя, недавний шторм унёс столько сил. Ещё несколько минут назад единственное, о чем он мечтал — это свалиться прямо тут на палубе без задних ног. И позволить солнцу прогреть промёрзшее и продрогшее тело. И забыться хотя бы на мгновение. Естественно, Марс не мог себе этого позволить, но он был всего лишь человеком, подобные мысли были ему не чужды.
— Не уверен, что это хорошая идея, — раздался голос где-то позади. Кажется, это был кто-то из Твиксов, но, несмотря на это, ребята вокруг зашевелились, выполняя его приказ.
И в это мгновение его обдало холодом, он сковал всё тело, стискивая в своих объятьях, будто огромный ледник, утягивая глубже на дно. Очертания собственного корабля и команды начали растворяться. Марс хотел закричать, окликнуть все того же Твикса, стоящего на расстоянии вытянутой руки от него, но тот смотрел перед собой остекленевшими глазами, а голос Марса совсем не слушался, язык примёрз к нёбу.
— Беспомощность не идёт такому бывалому моряку, как ты, — сначала он услышал голос, звенящий в неожиданно наступившей тишине. Марс вдруг осознал, что даже не слышит, как волны бьются о борт корабля. — Уже не такой смелый, как минуту назад?
Прямо перед ним из воздуха начинал материализоваться силуэт. Вокруг было так бело и туманно, но появляющаяся фигура всё равно казалась кристально-чистым, белее снега и чище морской пены. Марс затаил бы дыхание, чтобы не спугнуть видение, если бы этого уже не произошло ранее.
— Ваши жизни сейчас на этой ладони, — произнёс стоящий напротив, помахал бледной и немного эфемерной рукой перед лицом Марса и сжал её в кулак. — И мне решать, как распорядиться ими. Раз ты совсем их не ценишь. Как ты себя чувствуешь, Марс, зная, что привёл свою команду на верную гибель? — в глазах вспыхнул гнев.
Марсу казалось, что он многое повидал, но сейчас чувствовал, как эти глаза пожирают его душу, мучительно медленно, терзают её, разрывают на мелкие кусочки.
— Я поклялся самому себе, что настигну тебя. Что ступлю на борт этого корабля, — эти слова звучали безжизненно, пусто, Марс сам уже не был уверен в том, что хочет этого. — Я сделал это целью своей жизни, а я не отступаю от поставленных целей
— Как ты не понимаешь, что всему есть своя цена?! — недавний рёв ветра и бьющиеся о мачты волны вдруг стали походить на шепот любовников по сравнению с отчаянием, которым был наполнен голос... Рафаэлло. Спокойного и хладнокровного Рафаэлло, каким Марс его помнил по своим снам и той единственной короткой встрече, что была у них раньше. — И достичь своей цели можно разными способами! Существует бессчетное количество путей! Почему ты выбираешь самый лёгкий?! И самый губительный для своей души?
Марсу почудился вздох, Рафаэлло стоял напротив, и грудь его как будто бы вздымалась с каждым сказанным словом, и от этого снова становилось страшно. Всё вокруг было переполнено жизнью, она билась в висках голосами членов его команды, их смехом и криками, топотом их ног по палубе, неописуемой радостью, которая переполняла их, когда они отчаливали от берега навстречу приключениям, единением, которое они испытывали перед лицом опасности. Марс не мог понять каково это — держать на ладони чью-то жизнь, и, похоже, сейчас Рафаэлло пытался показать ему это.
— Я приму их всех, если ты готов будешь принести их в жертву своим желаниям. По незнанию, из упрямства или намеренно. Для них найдется место рядом со мной, на моём корабле, в другом мире. Я смогу сделать их счастливыми, — переполняющее Марса возбуждение проходило, шторм мыслей и образов отступал, мир вокруг приобретал прежние очертания, Рафаэлло не отвёл взгляда, но он больше не прожигал насквозь, теперь он казался... грустным. — Но если это случится, я забуду твоё имя.
Туман начинал рассеиваться за спиной Рафаэлло, и очертания корабля-призрака стали меняться. Это произошло настолько неожиданно, Марс даже опомниться не успел. Судно будто пробуждалось ото сна, на палубе кипела работа, матросы распускали паруса, которые развивал ветер, работали слаженно, воодушевленно, будто и не было никого вокруг. Будто бы не стояли они здесь посреди ничего, размеренно раскачиваясь на волнах, а неслись вперёд на всех парах. И столько воодушевления было на их лицах, что Марсу невольно вспомнилось, каким беззаботным он сам был когда-то. Когда океан был нераскрытой загадкой, когда он ещё не знал, что ждёт его за горизонтом, когда единственным смыслом жизни казались бесконечные странствия. Как и эти матросы, его снедало желание открывать новые острова и сражаться с пиратами. Его глаза горели так же, он, как и они, жаждал покорить весь мир. Он окинул взглядом ожившую палубу, и что-то сжалось в груди.
Пикник стоял на рее возле мачты. И выглядел так же, как восемь лет назад, когда только ступил на борт его корабля. Полным решимости и силы. Недолго ему пришлось плавать вместе с Марсом, всего какие-то несколько месяцев, но команда полюбила и приняла его почти сразу, как никого раньше. Пикник понимал Марса с полуслова, и жил его идеями с первого дня. Сейчас особенно чувствовалось, что, несмотря на то, что он был совсем мальчишкой, его запала хватило бы на многие десятилетия вперёд. Он пережил с ними множество бурь, пока они, наконец, не встретили свой корабль-призрак. Эта встреча стала для него первой. И последней. Пикник умер на руках Сникерса еще до восхода солнца. Туман принял его в свои объятья.
Сникерс стоял у одного из судовых штурвалов, смотрел куда-то вдаль перед собой, и, возможно, видел диковинные земли и горизонты. Временами Сникерс оглядывался назад, находил взглядом Пикника и улыбался ему. Сникерс так не улыбался с тех пор, как Пикника не стало. Было время, когда не было никого на корабле веселее и жизнерадостнее Сникерса. Он был везде первым, фонтанировал идеями, и в переплёты вся команда тоже попадала чаще всего благодаря именно ему. Зато с ним никогда не было скучно, и большинство происшествий, которые моряки вспоминали до сих пор, которые врезались в память и в сердца, были на его совести.
На корабле-призраке Рафаэлло они оба снова были вместе, как когда-то очень давно, еще до встречи с Марсом. И, похоже, счастливы. Прежний мир для них не существовал больше, у них не было прошлого, только будущее. О котором они всегда мечтали, которое создавали в настоящем. И в этой совершенно чужой реальности, не в той, где они могли бы и дальше бороздить океан бок о бок вместе со своей командой, а в той, что за гранью, в которую Марсу вмешиваться было нельзя. Сколько жизней ещё нужно было отдать, чтобы понять это? Марсу хотелось порадоваться за них, но сердце сжималось, и улыбка получилась горькой. И вымученной. Он не хотел их смерти. Он не хотел ничьих смертей. И, словно, в ответ на эти его мысли, Пикник обернулся и посмотрел прямо на него, будто, мог видеть, и покачал головой. В нём не было сожаления, только всеобъемлющее всепрощение. За то, что уже произошло и за всё, что ещё может быть.
Рука Рафаэлло коснулась его плеча, и это вырвало Марса из оцепенения. Корабль-призрак снова стал прежним, едва различимым, полупрозрачным, укутанным дымкой. На нём снова никого не было. Ни души. Таким и должны были его видеть живые.
— Ты думаешь, что в состоянии угнаться за смертью? А она только маячит перед тобой на горизонте и дразнит, когда тебе кажется, будто ты уже наступаешь ей на пятки. Это она настигнет тебя, когда пожелает. А не наоборот, — губы Рафаэлло едва шевелились, но голос его был ясным и четким, он, словно, наполнял всё тело, вплетался в удары сердца. — Хочешь попасть на мой корабль? — рука сильнее сжала плечо Марса, и её холод обжигал. — Заслужи. Стань капитаном, о котором будут слагать легенды. Обойди весь океан, а, может, и не один. Проживи свою жизнь так, чтобы сама смерть позавидовала. Принеси славу себе и своему кораблю. Своей команде. Я больше не желаю видеть никого из них на своем корабле до срока. Жизнью можно распорядиться иначе. А ты не даешь им этого шанса, — его глаза пронзали Марса насквозь, они сияли в предрассветной дымке красным пламенем, в них алела надежда и угроза, они были живее самой жизни.
— Я попаду на твой корабль, — пообещал Марс, хотя голос его не слушался. — Пусть на это уйдут еще десятки лет, — и решительно добавил: — И я стану его капитаном.
Рафаэлло беззлобно усмехнулся.
— Уже целую вечность у этого корабля не было другого капитана, кроме меня. Я бы с интересом посмотрел на то, как ты отвоевываешь у меня это звание. Постарайся стать хотя бы матросом.
— Раньше у тебя не было достойного соперника, — Марсу хотелось говорить с ним бесконечно, верить в то, что его губ касается не лёгкий утренний бриз, а дыхание призрачного капитана.
— Сделай так, чтобы он появился. И мы поборемся за мой корабль.
— Обманывать не в моих правилах.
Первый солнечный луч прорезал туман, он был подобен первому дыханию дня, любовно ласкающий океанскую гладь и вгоняющий в краску бледно-серое небо. Он озарил лицо Рафаэлло и, казалось, замер на мгновение, будто любовался. И Марс понимал его, ему самому хотелось остаться здесь навсегда, несмотря на все свои обещания. Но в то же самое время, никогда раньше ему не хотелось жить так сильно, как сейчас, когда Рафаэлло растворялся в тумане, уступая место новому дню. И, казалось, что его ускользающую улыбку подхватил солнечный луч, и вместе они осветили всё вокруг. Сердце Марса забилось сильнее. В предвкушении.
--------------------------------------------------------------------
Марса никогда не интересовали легенды. У него не было времени сидеть в портовых кабаках и слушать их. Да и к тому же, он не был достаточно тщеславен, чтобы слушать легенды о себе самом, о тех победах, которые он одержал вместе со своей командой, о приключениях, которые они пережили. Наверняка среди них попадались забавные и нелепые.
Океан звал и манил, и давным-давно овладел его душой. Посылал попутный ветер и призрачные миражи редкими туманными утрами, которые он провожал терпеливым взглядом.
Марс верил только в то, что видел своими глазами.
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (13)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Доступ к записи ограничен
Доступ к записи ограничен
Размер: мини, ~1140 слов
Пейринг/Персонажи: Дирол, Орбит, упоминание Ронднуара, Марса, Сникерса и Мандерли
Категория: джен
Жанр: юмор, POV
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: дичайшая смесь мифологии разных стран
Задание: Дирол, Мандерли; ключевое слово - соперничество; сеттинг - мифология
читать дальшеХорошие врачи нужны всегда и везде – будь то поле боя, чья-то свадьба или день рождения любимой тещи.
Именно поэтому каждый уважающий себя пантеон богов обязательно обзаводился своим личным эскулапом. А еще лучше – двумя. А еще лучше – целым взводом. Мало ли что?..
Работа врача, - вне зависимости от того, где этот самый врач трудится: в глухой деревеньке или в чертогах Вальхаллы, - предполагает частое общение с людьми по вполне понятным причинам. И терпение. Мно-о-ого терпения к ближнему своему.
В том, что Дирол был именно богом врачевания, причем первоклассным, было что-то ироничное и парадоксальное. Чего-чего, а безграничного терпения к ближнему своему Диролу не хватало точно. Это был замкнутый интроверт, которому длительное общение с людьми было явно в тягость. А хамоватых дуболомов и заносчивых истеричек этот врач не переносил на дух. Хотя к некоторым «постоянным клиентам» потихоньку привык. За тысячелетия работы и не к тому привыкнешь.
Несмотря на это, Дирол относился к работе со всей ответственностью. Многие были обязаны ему своим цветущим видом, хорошим здоровьем…а кто-то и жизнью. Да, у богов было многое: и целебная кровь Медузы, и дарующая вечную молодость амрита, и волшебный Алатырь-камень. Но всем этим еще нужно было уметь воспользоваться.
Никто, - кроме, пожалуй, вездесущего Орбита, который предпочитал помалкивать об этом, - не знал, что у Дирола есть заветный свиток, заботливо упрятанный ото всех посторонних и защищенный первоклассными проклятиями от случайного прочтения. Свиток этот был для бога врачевания примерно тем же, чем для смертных был личный дневник. Способом отвести душу и выплеснуть эмоции, когда терпение заканчивалось.
***
Запись №86755
Дорогой свиток!
Спешу тебе сообщить, что государственные праздники – это праздники для всех, кроме богов врачевания. Для нас праздники – это бессонная ночь, спуск в девятый круг Ада и сверхурочная работа, которой конца-краю нет.
На время этих праздников наши горе-вояки заключают перемирие, но от этого становится только хуже. В честь заключения перемирия обязательно организуют общий банкет. Куда Марс и Ронднуар, конечно же, приведут весь свой цыганский табор с песнями и плясками. Вот только эти двое благополучно забудут, что сами же и заключили перемирие! Начнется потасовка, в которой обязательно кто-нибудь пострадает. А куда пойдут пострадавшие со своими сломанными носами и исцарапанными лицами (да-да, свиток, это не описка! у Баунти и Гарден ногти сделают честь когтям любой дикой кошки)? Конечно же, к врачевателям! Будто нам в радость сверхурочно лечить жертв собственного идиотизма… И нет, свиток, меня плюшками не купишь! Марс и Ронд могут потом мне сколько угодно присылать письма с извинениями и дорогие подарки. Лучше бы эти двое присматривали за своей оравой, снизив мне таким образом число пациентов…
Пойду приспособлю куда-нибудь эту несчастную раритетную вазу из китайского фарфора, которую мне только что принес гонец от Ронда. Мне она ни к чему, но и выбрасывать жалко – все-таки третье тысячелетие до нашей эры…
--
Запись №86756
Что я там раньше говорил о жертвах собственного идиотизма?
Вот, пожалуйста! Только что ушел один такой. Сникерсу бесполезно объяснять, что сплавляться по Стиксу втайне от старика Харона – не самая лучшая идея, а в Египет можно ездить не только затем, чтобы дразнить стражей подземного мира…
И ведь всякий раз так искренне извиняется, что поди не прости его! Знаешь, что снова покалечится уже через неделю, но и злиться на этого идиота толком не можешь! Как, впрочем, и на Пикника, ЭмЭндЭмса, Скиттлза и всех остальных искателей неприятностей на свою голову…
Орбит пошучивает иногда, что мне надо поучиться у них изобретательности и креативности. В свою очередь я предлагаю ему самому подышать дымом из расщелины пифии, раз уж он так любит креативность.
Есть, правда, такие пациенты, общение с которыми – просто бальзам на душу. Приятно видеть адекватных и благодарных людей, у которых хватает ума следовать всем рекомендациям врача и обходиться без лишней самодеятельности.
Надо бы, кстати, передать Тик-Таку его лекарства.
--
Запись №86757
Орбит тут загорелся идеей ввести у всех врачевателей дресс-код. Сначала я счел это хорошим предложением, но о кое-чем я забыл. Да-да, свиток, забыл. О специфичных вкусах моего коллеги.
Этот любитель экзотики только недавно вернулся из Египта. Кто ж знал, что он настолько проникнется местным колоритом, что захочет предложить в качестве одежды для врачей египетские набедренные повязки и золотые побрякушки?! Еще и притащит ЭТО мне в качестве сувенирного подарка и немедля попросит примерить. Я понимаю, что у этой одежды есть рациональное объяснение, – все же египетским врачам приходится работать в условиях страшной жары, - но лично я этот срам в жизни не надену. И сделать это общим дресс-кодом не дам.
И на отпуск в Египет я тоже в жизни не поеду. Скандинавия – это мое все.
--
Запись №86758
Я решительно настаиваю на том, чтобы на Олимпе ввели «сухой закон». Орды пьяных и страждущих у моих дверей мало поднимают настроение.
А еще я требую разделения труда. Почему у смертных врачей есть возможность быть просто терапевтом, офтальмологом или травматологом, а у меня – нет?! У меня был бы замечательный шанс стать высококвалифицированным психиатром. Уж чего-чего, а психов я в своей врачебной практике повидал достаточно. Всех мастей и видов. И пьяных я мог бы тогда с чистой совестью посылать бамбуковой рощей далеко и надолго. Не мой профиль – и все тут.
А за стенкой, в помещении для больных, сейчас вовсю храпит Мандерли. Кое-кому пора бы ограничить доступ к амброзии. Еще полчаса назад этот несносный мальчишка возомнил себя асгардианцем, сделал себе плащ из красной шторы и доставал меня со словами: «Хэй, Локи! Го громить Етунхейм!». Если это была шутка, то я ее не понял. Смысл Локи громить Етунхейм? Орбит же, услышав эту историю, начал похихикивать и тараторить что-то о каких-то «Мстителях», но я опять ничего не понял.
Хочу все бросить и уехать куда подальше. Например, в Скандинавию. Устроюсь лесником где-нибудь в непроходимой глуши, буду любоваться фьордами и по праздникам получать открытки от благодарных пациентов. Идиллия.
***
- Зевс милостивый! Ты там в своей комнатушке не помер, Дирол?! – раздался за дверью голос Орбита, сопровождающийся громкими стуками.
- Если я помру – мою душу выторгуют хоть у Аида, хоть у Хель… иначе лечить наших божественных балбесов некому будет, - фыркнул Дирол, спешно открывая дверь.
Спеша открыть дверь, врач забыл спрятать свиток. Но вспомнил об этом слишком поздно.
- О! – коллега кивнул на свиток. – Что ж тебя так разозлило, что ты опять сел за свои мемуары?
- Сил нет терпеть это сборище идиотов! Мне кажется, это просто соперничество какое-то! За премию Дарвина! – воскликнул Дирол, всплескивая руками и хватая свиток.
Наконец он кое-что понял.
- Давно знаешь? И как? – он хмуро задал вопрос, нервно теребя края свитка.
- У тебя давно уже проявляется привычка браться за перо, когда ты начинаешь злиться на что-то… Однажды я нашел на оборотной стороне выписанного тобой рецепта гневную тираду о головотяпстве Сникерса… Я догадывался, что что-то вроде личного дневника ты должен был завести. Не волнуйся, я не читал его и не рылся в твоих вещах, чтобы отыскать его, - добродушно поделился Орбит, хлопая друга по плечу.
Подумав немного и тепло улыбнувшись, коллега добавил:
- Дирол, не переживай ты так. Зато это наши идиоты, которые нам уже почти как родные. Без них жить было бы намного скучнее, правда?
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (8)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Название: Комплекс Кассандры
Размер: мини, 1229 слов
Пейринг/Персонажи: Несквик, Эм Энд Эмс, Скиттлз, Афтер Эйт
Категория: джен
Жанр: завязка для экшна
Рейтинг: G
Задание: школа/университет, слово "галерея"
читать дальше— Ребят, — сказал Дэмс осторожно, — мы такие серьезно сейчас пойдем охотиться на монстра?
Его слова были встречены всеобщим вниманием. Все отвлеклись от того шебуршания, которое символизировало собой Подготовку к Охоте, и уставились на Дэмса.
(Ну, все, кроме Афтера. Тот и до того не шевелился и смотрел на Несквика. Это было нормально.)
— А что не так? — заботливо спросил Несквик, которому больше всех не терпелось отправиться в заброшенное крыло и найти там монстра. — Мы же на сегодня договорились. У меня вон и разрешение от директора есть...
Он суетливо зашарил по карманам — и тогда Афтер кашлянул и вытащил бумагу из нагрудного кармашка своего форменного пиджака.
— Ты опять, — констатировал Несквик — без раздражения, впрочем, но Афтер все равно зарумянился ушами и опустил голову.
— Извини, — шепнул он робко, и около его левой щеки вдруг распустилась роза, чуть ниже еще одна. Темные волосы Афтера засеребрились от перламутровой дымки.
— Ничего, — сказал Несквик, сделавшийся как будто выше ростом. Его белоснежные зубы сверкнули в улыбке с тихим «дзыньк».
Дэмсу пришлось пихнуть Скиттлза в бок, что это безобразие прекратилось.
Ну то есть сам Скиттлз хихикал и, разумеется, считал, что получилось классно и весело.
Афтер, вечный аллергик, болезненно чихнул и полез за платком, так что свою справку от директора Несквик зачитывал под аккомпанемент бесконечного хлюпанья носом, удачно попадающего в театральные паузы, на которые Несквик не скупился.
— Разрешение на охоту на «Монстра заброшенного крыла» выдано: Несквику Нестле, студенту III курса спецпотока, и сопровождающим его лицам (список сопровождающих с подписями всех перечисленных прилагается на отдельном листе) в ночь с 30 апреля (23:00) на первое мая (6:00). Директор: Т. Захер, число, подпись, печать.
Афтер шумно высморкался, сошло за торжественные фанфары.
— В общем, дорогой друг, — закончил Несквик, складывая справку и возвращая ее Афтеру, — нет ни единой причины, по которой мы не можем пойти.
Дэмс помолчал и машинально оттолкнул руку Скиттлза, который затеял рисовать над его, Дэмса, головой хоровод из звездочек.
— Ну ребят, — сказал он. — А помните, когда мы собирались, чтобы придумать себе супергеройские имена, и я сказал, что буду Кассандрой. Вам это ни на что не намекнуло? Курс древнегреческой истории, первые паранормалы, предсказательница Кассандра. Никаких звоночков?
Скиттлз и Несквик улыбнулись так обаятельно, словно находились перед лицом мисс Линдт, и как раз выронили все шпаргалки.
Дэмс спросил себя, на что он вообще надеялся? Правильно, на Афтера. Тот — как обычно — разглядывал свои руки с таким подозрением, будто не мог решить, его это, или подкинули недруги, но на молчаливый призыв Дэмса откликнулся.
— Кассандра, — механическим тоном заговорил Афтер, — дочь Приама и Гекубы, входит в Плеяду, как принято называть древнегреческих паранормалов. Обладала способностью предсказывать будущее. При этом имела штраф способности: предсказывала только несчастья.
— Вот! — Дэмс учительским жестом поднял палец — и Скиттлз, разумеется, принялся рисовать. Дэмс с раздражением смахнул с носа круглые очки, оставившие на пальцах следы. — В общем, ребята, буду честен. Ничего хорошего я в нашей охоте не вижу.
Несквик сделался серьезен.
— Что конкретно ты видишь? — спросил он. Дэмс помялся, но вынужден был признать:
— Ничего конкретного.
Несквик улыбнулся. Очень-очень вежливо улыбнулся — ну как мисс Линдт, например, когда перед ней стоял студент с выроненной шпаргалкой.
— Дэмс, — задушевно сказал Несквик.
— Нестле, — так же задушевно перебил его Дэмс. — Я знаю, что до настоящего прорицателя мне далеко. Но я умею отличить сигналы будущего от снов или просто тревожных мыслей. А уж хорошее от плохого отличить могу тем более!
Пространство вокруг него начало краснеть, а вокруг Несквика — наливаться глубокой пронзительной синевой. Между ними пролегла жирная черная черта — точнее, начала пролегать, а через мгновение все нарисованное Скиттлзом растаяло.
— Эйт! — возмущенно сказал Скиттлз. Афтер страдальчески вздохнул, пробормотал извинение и вытащил из рукава кисточку. Скиттлз выхватил ее у него из рук и прижал к груди, как потерянного и вновь обретенного родича.
— Дэмс, — позвал Несквик. Тот отвлекся от милований Скиттлза и кисточки. — Так ты с нами не идешь?
Дэмс аккуратно потянул себя за дреды — уже почти не надеясь, что заключенный в этой пантомиме усталый посыл «вы достали меня все» кто-нибудь уловит. Несквик смотрел на него и робко, просительно улыбался. Скиттлз тоже смотрел — и с точно таким же выражением лица. (Эйт смотрел на Несквика, это было нормально.)
— Я пойду с вами. — Разумеется, ничего другого Дэмсу и не оставалось. — Но при малейшем признаке опасности, вот даже если просто Эйт расчихается, мы уходим.
Несквик на мгновение изобразил на лице типичное «ну ма-ам», но после кивнул.
— Так точно, капитан, ар-р! — дурашливо сказал он. — Но я обязан это сказать! У нас такая команда — закачаешься, ни один монстр не устоит!
***
Теперь они шагали по коридору, отделяющему заброшенное крыло от остального здания института. Коридор волей студенческого совета был превращен в подобие картинной галереи — здесь зачем-то вывешивали портреты тех, кто собирал группы для ловли монстра.
Дэмс шагал позади всех, дергая Скиттлза, который каждый приглянувшийся ему портрет пытался перерисовать под Несквика.
Дэмсу было неспокойно — и он считал, что должен слушаться интуиции. Да, большая часть охотников вообще не встречала монстра. Да, остальные видели его лишь издалека и не могли поймать. Да, единственная группа, видевшая монстра вблизи, не пострадала. Да, у них при себе (скорее всего у Афтера) был директорский ключ, превращавший любую дверь во вход в кабинет Т. Захера.
Но Дэмсу было неспокойно.
Несквик сказал, что у них крутая группа — но ведь это не было правдой. Один предсказатель, который не узнает опасность, потому что ловит сигналы будущего примерно как сломанный приемник — радиоволны. Один художник по пространству, который умеет только декорировать, потому что все материальные предметы расплываются кляксами от малейшего прикосновения. Один чтец по крови, который теоретически мог бы быть полезен, но практически при виде крови бледнеет и не может сдержать тошноту. (А еще клептоман и, как Дэмс подозревал, врет, что это, мол, штраф способности.)
И Несквик. Про способности которого вообще ничего толком не было известно. Дэмс спрашивал, неоднократно просил показать или объяснить как для тупого, и Несквик пускался в объяснения, но в итоге запутывался сам, запутывал Дэмса, и так пока оба не решали отложить на потом. Единственное, что Дэмс усвоил, что способности Несквика имели отношение к манипуляции пространством.
Ну и что, считать их командой, против которой ни один монстр не устоит?
Нет, ну... серьезно — считать?
— Я хотел сказать речь, — сказал Несквик, когда они остановились у двери в заброшенное крыло. — Но сейчас скажу лучше: а-а, пойдемте, быстрее!
— Еще не поздно развернуться и уйти, — сказал Дэмс почти одновременно с ним.
— Нет, — сказал Несквик. — Нет-нет, ни за что!
И он предъявил двери разрешение директора — которое, конечно, сначала пришлось забрать у Афтера.
Дверь исчезла, оставив после себя прямоугольник проема. Коридор за ним был освещен лампами накаливания. В воздухе кружили пылинки. Афтер покривился и полез за таблетками.
Несквик шагнул в проем первый и возбужденно завертел головой, осматриваясь.
Следом прошмыгнул Скиттлз, держа наготове кисточку.
— Пойдем, — скачал Афтер Дэмсу, морща нос и облизываясь — таблетки, видимо, были горькие. — Кстати, а ты знал, что некоторые исследователи жизни Кассандры считают, что штраф способности у нее был другой? И он заключался в том, что ее предсказаниям никто не верил? Версия не является подтвержденной, поэтому в учебниках на ней не пишут. Вроде как, если Кассандре никто не верил, кто же счел ее паранормалом и предсказательницей и даже записал ее в Плеяду. Знал?
Дэмс не знал. И просто сказал:
— Пойдем уже.
И они тоже перешагнули порог — одновременно.
@темы: Джен, Несквик, ЭмЭндЭмс, Скиттлз, Афтер Эйт, Лотерея-3, Фанфики
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (20)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal