[assorti-loto]

Название: Художественные танцы
Размер: мини, 1 405 слов
Пейринг/Персонажи: Скиттлз, Ронднуар
Категория: джен, упоминание слэша
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: «Ты достоин другой жизни. Других денег».
Задание: : Ронднуар, Скиттлз. Обладание, осколок, ледокол. Заброшенное место.

Скиттлз дрожал. Его била мелкая дрожь. На скуле красовался синяк. Он не был уверен, что его ребра в полном порядке. Он не помнил, как давно сидел на холодной земле. Да и, наверное, ему сейчас было все равно. На каменном заборе, который служил ему опорой, был нарисован ледокол и, подумав, Скиттлз решил, что было бы круто, если бы он сейчас стал реальным, двинулся бы вперед, разбивая лед его безысходности и, может быть, после этого, он сможет плыть дальше. И ни один осколок этого льда не сможет задеть его душу. Но сейчас ему было безумно плохо. Его трясло. Он понимал, что выпил слишком много. Но сегодня ему это было жизненно необходимо. Но в этом был весь Скиттлз – он был слишком яркий, талантливый и оторванный от этого мира. Голос откуда-то сверху заставил поднять мутный взгляд:
– Думаю, что нам стоит прогуляться, – это не было похоже на вопрос. Это было сухое утверждение.
Скиттлз не знал этого человека. В его мутном состоянии ему меньше всего хотелось гулять, но статный мужчина подхватил его под локоть, поднял, немного встряхивая, заставляя встать на ноги.
– Думаешь, что это плохая идея? Позволь не согласиться.
И они пошли от этого заброшенного места, вниз по туманной улице. Мужчина придерживал его, не позволяя упасть. Когда Скиттлза клонило, то он позволял ему опереться о стену, а потом они продолжали свой путь в недолгом молчании.
– Я видел твое выступление, – мужчина постукивал о мостовую изящной тростью. На ее набалдашнике красовалась волчья морда. – Поверь, это не то место, где можно и нужно использовать свой талант. Мы могли бы предложить тебе намного больше.
– М-м... мне кажется... что... вы ошиблись, – Скиттлза немного мутило, и он пытался говорить трезво, но тяжелый вечер, много выпитого, размолвка с Эмсом – все это вызывало в нем полное отторжение от этой гнусной реальности. И появление этого незнакомца, с которым ему пришлось куда-то тащиться, не вызывало каких либо приятных ассоциаций. – Мне не стоило идти с вами.
– Ну, почему же? – мужчина стукнул тростью пару раз по асфальту, и в тот же момент машина, которая следовала за ними на небольшом расстоянии, прибавила скорости и догнала их. Дверь открылась, его спутник любезно подтолкнул его вглубь, на заднее сиденье. Как только двери за ними обоими закрылись, машина тронулась, а водитель уточнил:
– В гостинцу, синьор Ферреро?
– Да.
Еле слышное завывание ветра за окном немного расслабляло, Скиттлз сам не понимал почему. Ему было комфортно в тепло в этой красивой машины.
– Куда мы едем? – Скиттлз попытался поднять голову, но это получилось скверно, поэтому он постарался подтянуть к себе колени, но опять же вышло не очень.
– Я остановился в гостинице. Думаю, что это будет самое оптимальное место, где ты смог бы выспаться, а потом – мы поговорим.
И, действительно, ещё до того, как они подъехали к гостинице, Скиттлз уже спал. Его не стали будить, просто помогли перенести в номер и закрыли дверь.

На экране большой плазмы мерцали огни софитов. Музыка теплыми переливами создавала нужную атмосферу, тонкий луч света прорезал сцену, освещая серебряный шест, вокруг которого вальяжно прохаживался высокий молодой человек. Разноцветные пряди его волос переплетались с тонкими облачками дыма, который заполнял всю сцену. В полупрозрачных одеждах фигура была похожа на восточную куклу. Медленным размеренным шагом он обходил шест, все ближе и ближе приближаясь к краю высокой сцены. Прозрачная ткань летела за ним, струилась, напоминая хвост павлина. Музыка становилась все громче, сильнее, с каждым новым аккордом поступь юноши становилась все жестче, и с первым рваным битом музыки он хватался за шест и, словно, птица взмывал ввысь, оставляя набедренную юбку валяться на сцене. Обхватывая шест ногами в высоких шнурованных сапогах, он начинал медленно скользить вниз, отталкиваясь, поднимаясь выше, а потом опять опускаясь до самого пола, разводя ноги как ножницы. Он завораживал. Желание обладать таким могло бы подтолкнуть любого человека к безумию, но только не Ронднуара. Он точно знал, что этот мальчик – неограненный алмаз.
– Что? Это вообще зачем? – Ронднуар поставил запись на паузу и обернулся. Все еще сонный, взъерошенный Скиттлз стоял на пороге гостиной. На нем был белый банный халат и сапоги. Его немного пошатывало.
– Я изучаю тебя, – Ронднуар поднялся с кресла и, сделав несколько шагов, оказался напротив Скиттлза. – Ферреро Ронднуар, – он протянул руку для рукопожатия. Скиттлз медлил. – Хорошо. Я понимаю твое недоверие. Но подумай. Что если бы я хотел с тобой что-то сделать, то давным-давно воспользовался бы твоим состоянием и не подкладывал бы тебе подушку под голову.
– Зачем я вам?
– Вот это уже другой вопрос. Давай ты примешь душ, я закажу ужин, и мы обо всем поговорим.
Скиттлз вопросительно вскинул бровь.
- Так, нет. Если вы думаете, что я легкодоступный... и, вообще, я не сплю с мужчинами. Точнее, я не занимаюсь проституцией, и если вы что-то захотите сделать, то это будет по принуждению, а...
– Не переживай. Я очень надеюсь, что то, о чем мы будем говорить, не вызовет у тебя дискомфорта и будет не по принуждению, – Ронднуар улыбнулся и прошел к мини-бару, чтобы налить себе бокал вина. – Так что я все же посоветовал бы тебе принять душ. И да, секс с тобой не входит в мои планы.
Скиттлз вернулся из душа через двадцать минут. Теперь он казался более трезвым и свежим. Закутанный в халат, он вернулся в гостиную, откуда доносился ароматный запах ужина. Ронднуар сидел на диване, пил вино и читал какую-то газету.
– Говорите, что вы хотели, и я пойду, – Скиттлз присел и посмотрел на свежую клубнику.
– Ты можешь есть всё, что захочешь. Я более чем уверен, что тебе некуда идти. Точнее, поправлюсь – есть, но ты не горишь большим желанием возвращаться в крохотную съемную квартирку, которую ты делишь с другом-наркоманом.
Скиттлза передернуло. Все это напоминало какой-то фильм ужасов с элементами детектива. Он все же взял клубнику и съел.
– Так, мистер, давайте начистоту. Я вас не знаю, а вы, по-моему, знаете про меня слишком много. Но я уверен, что во всем есть подвох. Вы бы не стали притаскивать меня сюда только ради того, чтобы дать мне выспаться, помыться и накормить. Вы не похожи на офицера Армии Спасения.
– Все верно. Вдобавок ко всем твоим разнообразным талантам, ты еще и сообразительный, – Ронднуар отставил бокал, перехватил одну из ягод и надкусил. – Наша большая семья – Ферреро – одна из самых богатых и влиятельных семей в Италии. Думаю, что ты уже можешь себе представить, что у нас не один бизнес не только на территории Италии, но и в других странах.
– Допустим. Но как это касается меня, синьор Ферреро? – Скиттлз доел клубнику и отбросил зеленый хвостик.
– Как ты успел заметить, я смотрел твое выступление.
– Часто посещаете подобные злачные места? – Скиттлз усмехнулся и потянулся к бокалу вина.
– Нет. Но, признаться, я был потрясен твоим танцем, пластикой и... – Ронднуар взял пульт и нажал «Play». Скиттлз в этот момент подходил к краю сцены, становился на колени и кто-то из зрителей – мужчина – тянулся к нему, как загипнотизированный. Ронднуар поставил запись на паузу. – И твоим умением завораживать людей. Я полагаю, что ты достоин другой жизни. Других денег. Думаю, что не стоит смотреть дальше, чтобы иметь удовольствие обсудить ещё и ловкость твоих рук. Золотая цепочка, часы и, скорее всего, деньги. Все верно, Скиттлз?
Он чуть не поперхнулся вином.
– Вы коп? Никаких доказательств у вас нет, – чуть не заорал он.
– О-о-о, нет, – Ронднуар развел руками. – Я не коп и ничего общего с ними не имею. Но вот относительно доказательств – ты опять прав. Ты работаешь очень быстро и ловко. Словом, мы с братом решили, что ты был бы незаменимой частью нашей большой классической коллекции.
– О боже, вы всё же маньяк. Да еще и с братом, – Скиттлз попытался отодвинуться.
– Браво, – Ронднуар похлопал. – У тебя еще и отменное чувство юмора. Но суть моего предложения в другом. Ты, насколько я знаю, еще и отличный художник.

Скиттлз умело вилял бедрами, седлал усатого мужчину, но ни в коем случае не позволял прикасаться к себе.
– Можно смотреть. Нельзя трогать. Представьте, что я – шедевр Рембрандта, прекрасный и притягивающий. Картины висят у вас на стене – на них приятно смотреть со стороны, не так ли?
Он продолжал раздеваться, и теперь остался только в одних стрингах. Связывая его руки, оставляя клиента обезоруженным, слабым и дезориентированным, он умело усыплял его внимание. Выжидал, как учил его Ронднуар, а потом, отсчитывая секунды, ускользал в темноту ночи. Нырял в тепло салона автомобиля, под бочек к Ронднуару, который с большим вдохновением рассказывал про новую картину, которая была позаимствована у хозяина этого дома, оставляя ему взамен искусно выполненную подделку. До следующего приватного танца. До следующего обмана. До следующего дома. Скиттлз был талантлив во всем. Но лучше всего ему удавался танец живота.