[assorti-loto]

Название: 50 мл керосина до рассвета
Размер: мини, 2 100 слов
Пейринг/Персонажи: Марс/Рафаэлло
Категория: слеш
Жанр: драма с оттенками хоррора
Рейтинг: PG
Краткое содержание: они приходят в себя в квартире с зажженной керосиновой лампой на столе, а до рассвета - восемь часов.
Предупреждение:

спойлер

подразумевается смерть персонажа
Примечание: отсылки

ко всем известному фильму

к "Пиле".
Задание: фраза - "Мы должны выбраться отсюда!", ключевые слова - стекло, тень, побег.

Предрассветная мгла обволакивала улицы и клубилась у окна. Не горел ни один фонарь, не доносилось ни звука с затянутых темнотой улиц. Зябли в туманной дымке деревья; оконные стекла серели и покрывались тонким слоем изморози.
В комнате посреди стола светилась прерывистым пламенем керосиновая лампа.
Марс молча достал из кармана пачку сигарет и закурил. Рафаэлло рассеянно наблюдал за тем, как он щелкает зажигалкой — получилось только с третьей попытки — поджигает сигарету, затягивается и выдыхает сизый дым.
— Ты уйдешь первым, — вдруг сказал Марс.
Его голос звучал необычно резко и громко в этой ватной тишине, и Рафаэлло не сразу вдумался в смысл его слов.
— Нет, — возразил он спустя несколько секунд. Этот разговор повторялся в одиннадцатый раз за ночь. — Не уйду.
— Тогда я выкину тебя с балкона, — раздраженно отозвался Марс и смял пустую пачку в руке.
— Как окурок? — Рафаэлло попробовал улыбнуться.
Марс смотрел на него несколько секунд и тоже негромко хмыкнул.
— Как окурок, — согласился он устало.
Рафаэлло молча покачал головой. Он бы не ушел отсюда первым, и не ушел бы отсюда Марс — а времени оставалось все меньше.
Отведенные им восемь часов этой ночи истекали очень быстро.
Еще меньше суток назад они ехали в машине Марса на переговоры с какими-то мексиканцами и спорили о перспективах. «Никакого расизма, ублюдки останутся ублюдками с любым цветом кожи», — пояснял Марс уверенным тоном. Рафаэлло уже открыл рот для ответного аргумента, когда неприметная серебристая машина вылетела из переулка на полной скорости им навстречу.
В последний момент Рафаэлло слышал громкие ругательства Марса, треск ломающегося металла и звон разбитого стекла. Сперва его толкнуло вперед, а затем — вжало в сиденье, и резкая боль залила щеки и лоб.
После этого сознание почернело, обмякло и рассеялось вокруг сизой дымкой.
Очнулись они около полуночи уже в этой квартире — незнакомой, скупо обставленной и, судя по виду, нежилой. Здесь не было ни одного намека на личность владельца и ни одного способа связи. На них была та же одежда, и оставалось в кобурах то же оружие; неизвестные похитители не взяли даже деньги и документы, только телефонов не было на месте и магазины в пистолетах были пусты. Мир все еще плавал вокруг цветными пятнами, когда Рафаэлло попытался подняться с пола.
Навязчивая мысль вертелась в голове, но затуманенное сознание не позволяло сформулировать ее вслух.
— Херово, — оценил ситуацию Марс, уже стоя на ногах. Его лицо и руки были в свежих шрамах и кровоподтеках, и Рафаэлло невольно вздрогнул. Авария не прошла для них бесследно. — Надо выбираться побыстрее.
— Конечно, Марс, — откликнулся он спустя мгновение и ухватился за протянутую руку.
Интуиция подсказывала: так просто отсюда не уйти.
Квартира была погружена во тьму: ярко горела только керосиновая лампа на кухонном столе, но не было ни единого другого источника света. Рядом с ней, придавленная пачкой любимых сигарет Марса, валялась записка.
Марс прочитал ее вслух, раздраженно обрывая слова на середине и скрипя зубами. Пачку он небрежным жестом стряхнул на пол, словно не желая даже прикасаться к таким подачкам.
Ноги не держали. Присев на кухонный стул рядом с Марсом, Рафаэлло слушал и мерно кивал головой. Смысл можно было понять даже без лишних пояснений, но он не желал умещаться во встряхнутом мозгу.
В просторном холле стояло кресло с креплениями для рук и ног. Частая металлическая решетка отделяла его от входной двери, а электронные часы над ней неспешно отсчитывали секунды. В керосиновой лампе отсутствовал фитиль, а металлическая трубка от ее крышки вела к резервуару с каким-то быстро сгорающим ядовитым веществом. Как только керосин в лампе догорит, квартиру наполнит газ, и после этого для них закончится все. Разбить ни лампу, ни трубку, ни резервуар им не удалось бы — об этом их тоже заботливо предупреждали в записке.
А дверь наружу открылась бы только после того, как один из них оказался бы в этом кресле.
Это даже не шокировало: подсознательно Рафаэлло ждал чего-то такого, как только пришел в себя.
— Я их убью, — только и сказал тогда Марс, и Рафаэлло в очередной раз согласился с ним кивком.
Абсурдность высказывания они понимали оба. Для того, чтобы убить «их», нужно было сначала отсюда выбраться. А «они» хорошо позаботились о том, чтобы сделать побег абсолютно невозможным.
После этого до них обоих окончательно дошло, где они оказались.
Первые несколько часов они искали выход. Марс выкидывал книги из шкафов кипами, Рафаэлло стягивал шторы, поднимал ковры и простукивал стены. Вдвоем они содрали линолеум со всех полов и долго били в стекла незаряженными пистолетами. К решетке они возвращались каждые полчаса: пытались вскрыть замок, выбить ее из стен или пролезть между прутьев. Они перевернули в квартире все, но не смогли найти ни одного хода — кроме того, который издевательски мигал красным, показывая им оставшееся время.
Даже керосина в лампе было ровно столько, чтобы она горела до рассвета.
Уйти отсюда мог или один, или никто.
— Этот псих, — неспешно сказал Марс, постукивая незаряженным «кольтом» по стене, — который устраивает все эти… игры. Мы ничего не успели накопать на него?
Рафаэлло отрицательно покачал головой.
— Только то, что он больной на голову киноман, — добавил он спустя пару секунд, ощупав диванные подушки.
— С кем он успел такое устроить? — Марс раздраженно пнул диван и рухнул на него. Рафаэлло, помедлив, сел рядом с ним. Марса он не видел, но прижимался к его боку, а оружие в руках, даже незаряженное, придавало уверенности.
— С парой наших конкурентов, — Рафаэлло почувствовал, как Марс касается его плеча, и пододвинулся ближе. — Последний раз — две недели назад, был еще громкий скандал. Я не думал, что мы будем… следующими.
Он сглотнул. Умирать не хотелось.
— Не будем, — отрезал Марс и резко встал. Рафаэлло подскочил вслед за ним. — Что-нибудь мы отыщем. Идем, еще раз попробуем выбить окно.
Рафаэлло кивнул и покорно последовал за ним.

Последние четверть часа они сидели друг напротив друга за столом и молчали. Марс курил одну сигарету за другой: его собственные уже подходили к концу, и рано или поздно ему пришлось бы воспользоваться теми, которые лежали на записке. Рафаэлло от скуки по очереди открыл все кухонные шкафы: они были пустыми, только на одной из полок лежала упаковка его любимого чая. Открывать его он не стал: неизменно шла в голову мысль, что неизвестные «они» знают их обоих слишком хорошо.
— Должен же быть какой-то выход, — протянул он, в очередной раз скользя взглядом по комнате. Свет керосиновой лампы бросал резкие странные тени на стены и мебель. — Они хотят сыграть с нами в игру, а в таких играх всегда должен быть шанс… Хоть какой-то.
— Уйти тебе одному, — фыркнув, предложил Марс. — Живи или умри, выбор за нами, верно? Тот, кто это придумал, — больной на голову задрот.
Он отвернулся и замолчал. Рафаэлло рассеянно следил за тем, как залегали тени на крыльях его носа и плясали блики в глазах.
Было очень странно осознавать, что видит он это, судя по всему, в последний раз, но он вновь отогнал эту мысль.
— Может, ты все-таки согласишься со мной? — зачем-то сказал он снова. — Ты ведь знаешь, что случится, если я уйду сам. Марс, я не смогу.
Произнося это, он только попусту сотрясал воздух. Марс отказывался принимать этот аргумент уже двенадцать раз и вряд ли бы согласился в тринадцатый.
— Лучше сам тебя застрелю, — отрезал он и с силой вжал окурок в переполненную пепельницу. — Ты не сделаешь этого.
— Тебя одного я тут не оставлю тем более, — Рафаэлло повертел в руках незаряженный пистолет.
В беседе не было никакого азарта и никакой новизны: они двое были очень скучными людьми. Придумать за ночь новых слов для разговора они так и не смогли.
— Вдвоем мы тут остаться не можем, — Марс повторял это в девятнадцатый раз. — Кто-то из нас должен выйти, убить этих ублюдков и достать второго. Или…
Он не договорил, как и несколько раз до этого.
— Или его труп, — невесело улыбнулся Рафаэлло. — Марс, пожалуйста, иди.
— Нет, — тот отвечал так же устало и мрачно, как и сорок один раз до этого. — Хватит нести херню, Раф, лучше уйди отсюда и успокойся. Вздумаешь творить глупости…
Он снова свел брови, и Рафаэлло подавил в себе резкое желание встать и немедленно прижаться к ним губами.
Вместо этого он молча сгорбился и перевел взгляд на часы в холле. Они были видны даже отсюда — до рассвета оставалось еще три сантиметра керосина в лампе и тридцать четыре минуты.
Взгляд все так же рассеянно скользил по помещению, пока не наткнулся на упавшую на пол пачку сигарет. Рафаэлло покосился на Марса — тот молча сидел, глядя в пустую темноту за окном, и только его сигарета слабо светилась красно-оранжевым.
Они перерыли в этом доме все, только пара вещей остались необследованными. Медленно, стараясь не привлечь его внимание, Рафаэлло поднял пачку и беззвучно ее открыл.
Среди аккуратных рядов сигарет торчал патрон сорок пятого калибра для «кольта» Марса. Он был завернут в полоску бумаги, и Рафаэлло вытянул ее негнущимися пальцами.
«Не стоит даже пытаться прострелить замок или окно», — советовал неизвестный… «он».
Причин сомневаться в его правдивости у Рафаэлло не было. Им никто не оставил бы оружие, с помощью которого они могли бы нарушить правила игры. Быстро и неловко он запихнул патрон вместе с запиской обратно в пачку.
Он снова перевел взгляд на Марса — тот все еще молчал и, кажется, не заметил ничего из того, что Рафаэлло только что сделал. В голове уже формулировалась мысль, о которой Марсу лучше было не знать.
На полке все еще оставалась пачка с чаем.
— Пора бы что-то решать, — не оборачиваясь, проронил Марс. Даже эту фразу он уже произносил в двадцатый с чем-то раз — от проснувшейся нервозности Рафаэлло потерял счет. — Ты согласишься, наконец?
Он так и не посмотрел на него, но Рафаэлло, чувствуя себя провинившимся школьником, машинально сунул упаковку чая себе за спину.
— Я… Марс, ты знаешь, что я отвечу, — замотал головой он. Стараясь не шуметь, он потянул вверх картонную крышку у себя за спиной. — Лучше сам перестань упрямиться, пожалуйста.
Дрожащими пальцами он ощупал содержимое: чайные листья и тяжелый патрон среди них. Привычный «парабеллум» он мог опознать даже на ощупь, и, отшвырнув пачку, опустил патрон в карман.
Щеки горели огнем, пока он садился за стол по другую сторону от Марса. Пистолет лежал там же, где он его оставил, и впервые в жизни он был тяжелым, почти неподъемным. Теплый металл показался обжигающе горячим, и Рафаэлло едва не дернул рукой, отбрасывая его прочь.
Годы тренировок позволяли за несколько секунд почти беззвучно вставить патрон в магазин, а его — в пистолет.
В голове замелькали воспоминания. Много лет назад он помогал Марсу перезаряжать оружие, когда тот лежал залитый кровью и с переломанной рукой; несколько месяцев спустя Марс вытаскивал его из подвала каких-то ублюдков, где Рафаэлло провел полторы недели и едва не свихнулся. Еще немного позже они вдвоем на ходу выскакивали из пылающей машины, затем — спускались без страховки по стене многоэтажки, а позже — голыми руками обезвреживали бомбу за несколько секунд до детонации.
Они успели побывать в разных ситуациях, но каждый раз все заканчивалось успешно.
Кроме этого.
— Ну, Раф? — неспешно и отчетливо поинтересовался Марс, все-таки повернувшись к нему. Тени плясали на его лице, он стал выглядеть старше и злее, чем обычно, и тем сильнее захотелось отказаться от задуманного. К сердцу приливало что-то смутное, болезненно-колючее: все то, что он чувствовал, когда Марс был рядом. — Ты соглашаешься?
Часы показывали десять оставшихся минут, и у Рафаэлло задрожало что-то внутри. Ужас от принятого решения заливал внутренности.
До отчаяния хотелось, чтобы дверь сейчас распахнулась, внутрь со смехом и криками влетели Сникерс, Пикник, Твиксы и объявили, что это был всего лишь розыгрыш.
Но чудеса не происходили.
— Раф? — очень медленно повторил Марс, глядя на него в упор. Лампа уже потускнела — керосин почти закончился — и Рафаэлло едва мог разглядеть его черты лица и напряженный взгляд.
Его решимость дрогнула, но все-таки устояла.
— Осталось всего… несколько минут, Марс, — Рафаэлло встал быстрым, неловким движением и отошел на полшага. Мысли путались, горло пересохло, а руки дрожали, как никогда в жизни. — Ты успеешь сделать все и уйти. Я знаю, ты никогда не уйдешь просто так, и я… — он перевел дыхание и закончил скороговоркой: — Прости меня, если сможешь, пожалуйста, Марс, но я просто не смог бы иначе.
Мир вдруг стал очень острым и отчетливым, словно вокруг, как на экране, увеличили до упора контрастность.
Вся жизнь заплясала перед глазами, как в старых фильмах, а дыхание сперло. Вся кровь, казалось, застучала в висках, и мышцы натянулись до предела, а зрение напряглось. Так бывало только в моменты самой сильной опасности — смертельной опасности.
Контрастность подскочила до упора и перестала существовать. Теперь все было равномерно черно-белым.
Во взгляде Марса мелькнуло понимание, и он рванул вперед, но их еще разделял кухонный стол и несколько шагов.
Прежде, чем Марс успел повалить его на пол, Рафаэлло вздернул заряженный пистолет.
И беззвучно прижал его к виску.